Robert Burns (Роберт Бернс)

* * *

No churchman am I for to rail and to write,
No statesman nor soldier to plot or to fight,
No sly man of business contriving a snare,
For a big-bellied bottle’s the whole of my care.

The peer I don’t envy, I give him his bow;
I scorn not the peasant, tho’ ever so low;
But a club of good fellows, like those that are there,
And a bottle like this, are my glory and care.

Here passes the squire on his brother-his horse;
There centum per centum, the cit with his purse;
But see you the Crown how it waves in the air?
There a big-bellied bottle still eases my care.

The wife of my bosom, alas! she did die:
For sweet consolation to church I did fly;
I found that old Solomon proved it fair,
That the big-bellied bottle’s a cure for all care.

I once was persuaded a venture to make;
A letter inform’d me that all was to wreck;
But the pursy old landlord just waddled up stairs
With a glorious bottle that ended my cares.

‘Life’s cares they are comforts,’ a maxim laid down
By the bard, what d’ye call him? that wore the black gown,
And, faith, I agree with th’ old prig to a hair,
For a big-bellied bottle’s a heav’n of a care.

        (Added in a Mason Lodge)

Then fill up a bumper, and make it o’erflow,
And honours masonic prepare for to throw;
May every true brother of the compass and square
Have a big-bellied bottle when harass’d with care.

«Не создан я был для парламентской битвы…»

Не создан я был для парламентской битвы,
Служения Богу и жаркой молитвы.
Претит мне купчина, мошенник завзятый, –
Пленён я навеки бутылкой пузатой!

Вовек не завидовал доле дворянской,
Вовек не чурался судьбины крестьянской.
Люблю я пирушки до ночи глубокой
Да шашни с бутылкой моей крутобокой.

Помещик коня погоняет сердито:
В уме лишь проценты, долги да кредиты.
А я о делах вспоминаю с ухмылкой
При каждом знакомстве с пузатой бутылкой.

Скончалась моя дорогая супруга.
Нашёл было в церкви я первого друга,
Но вовремя вспомнил слова Соломона:
«Бутылка нас лечит со времени она!»

Однажды мошною рискнул я с размахом.
Моя авантюра закончилась крахом.
Приятель не стал утешать меня пылко,
А молча принёс и поставил бутылку.

«В заботах ищите себе утешенье!» –
Внушал нам поэт, и я верю внушенью,
Поскольку давно за собой замечаю,
Что хлопоты жизни бутылкой венчаю.

(Строки, дописанные в масонской ложе)

Да здравствует наша масонская ложа,
И циркуль её, и квадрат её – тоже,
А также бутылки священное пузо,
С которым забудешь любые обузы!

1782

© Перевод Евг. Фельдмана
24-25.03.1989
Все переводы Евгения Фельдмана


Всесилье бутыли

Не притчи поповские по сердцу мне,
Не нравится мне и служенье войне,
Не власть и не деньги весь свет заслонили —
Пленило всесилье пузатой бутыли.

Нет зависти к пэру: поклон, но не боле;
Крестьян не браню за нескладную долю;
Но вместе с такими, как эти ребята,
Я счастлив в соседстве с бутылью пузатой.

Помещик заездил собратьев своих,
Погряз ростовщик средь монет золотых.
Но видишь корону над дверью пивной?
Там я подружился со влагой хмельной.

Жена моя бедная канула в вечность,
Поставил я в церкви по случаю свечку,
И там же узнал из стихов Соломона:
Легко нам, когда мы слегка опьянёны.

Я делом заняться пытался не раз —
Ни разу успех не порадовал глаз,
Утешил беднягу трактирщик богатый,
Забыл я заботы с бутылью пузатой.

«Утехи в заботах», — поведал поэт,
Напялив на плечи атласный жилет,
Забыв досказать, что по точным подсчетам
Всесилье бутыли сильнее заботы.

Так пусть не стоят наши кружки пустыми,
Мы выпьем, наполним и снова подымем
За то, чтобы вечно забота с нуждою
Смывались бесследно живою водою!

Перевод В.М. Федотова


Хай пише писака, хай б’ється солдат,
Хай бреше усяко крутій-дипломат,
Хай лічить купчина куші-бариші,
А в мене чарчина — утіха душі.

Не заздрю я лорду, не кплю я з селян,
Для мене байдуже, мужик ти чи пан,
Бо хлопці в корчомці — мої браташі,
А пляшка-пузашка — одрада душі.

Пишається дідич, що коні баскі,
Втішається крамар, що гроші дзвінкі...
Не знають ледаща — пани й торгаші,
Що чарка — найкраща потіха душі.

Як жінка померла, я ревно моливсь,
Та скоро побачив, що в тім помиливсь;
Молінням-жалінням душі не суши:
Чарчина єдина — бальзам для душі.

Якось мене люди підбили на риск,
Я втратився тяжко в надії на зиск;
Чи тяжко, не тяжко, турботи лиши —
Є пляшка-пузашка — розрада душі.

«Одрада в стражданні», — сказав нам співець,
Хоч, може, й не в рясі — душею чернець!
Ой ченче-святенче, бреши не бреши,
А пляшка та чарка — розкоші душі.

Перевод на украинский Н.А. Лука́ша

1. I Gaed a Waefu' Gate Yestreen
2. Blythe Was She
3. Farewell to Ballochmyle
4. Lines Written under the Picture of Miss Burns
5. Young Jamie, Pride of A’ the Plain

Распечатать (Print)

Количество обращений к стихотворению: 3165

Последние стихотворения

To English version