Rudyard Kipling (Редьярд Киплинг)

«Cleared»

   (In Memory of the Parnell Commission)

Help for a patriot distressed, 
                           a spotless spirit hurt,
Help for an honourable clan 
                           sore trampled in the dirt!
From Queenstown Bay to Donegal, 
                           oh, listen to my song,
The honourable gentlemen 
                           have suffered grievous wrong.
 
Their noble names were mentioned – 
                           oh, the burning black disgrace! –
By a brutal Saxon paper 
                           in an Irish shooting-case;
They sat upon it for a year, 
                           then steeled their heart to brave it,
And “coruscating innocence” 
                           the learned Judges gave it.
 
Bear witness, Heaven, of that grim crime 
                           beneath the surgeon’s knife,
The “honourable gentlemen” 
                           deplored the loss of life!
Bear witness of those chanting choirs 
                           that burke and shirk and snigger,
No man laid hand upon the knife 
                           or finger to the trigger!
 
Cleared in the face of all mankind 
                           beneath the winking skies,
Like phœnixes from Phœnix Park 
                            (and what lay there) they rise!
Go shout it to the emerald seas – 
                           give word to Erin now,
Her honourable gentlemen 
                           are cleared – and this is how: –
 
They only paid the Moonlighter 
                           his cattle-hocking price,
They only helped the murderer 
                           with counsel’s best advice,
But – sure it keeps their honour white – 
                           the learned Court believes
They never give a piece of plate 
                           to murderers and thieves.
 
They never told the ramping crowd 
                           to card a woman’s hide,
They never marked a man for death – 
                           what fault of theirs he died? –
They only said “intimidate,” 
                           and talked and went away –
By God, the boys that did the work 
                           were braver men than they!
 
Their sin it was that fed the fire – 
                           small blame to them that heard –
The boys get drunk on rhetoric, 
                           and madden at a word –
They knew whom they were talking at,
                            if they were Irish too,
The gentlemen that lied in Court, 
                           they knew, and well they knew!
 
They only took the Judas-gold 
                           from Fenians out of jail,
They only fawned for dollars 
                           on the blood-dyed Clan-na-Gael.
If black is black or white is white, 
                           in black and white it’s down,
They’re only traitors to the Queen 
                           and rebels to the Crown.
 
“Cleared”, honourable gentlemen!  
                           Be thankful it’s no more: –
The widow’s curse is on your house, 
                           the dead are at your door.
On you the shame of open shame; 
                           on you from North to South
The hand of every honest man 
                           flat-heeled across your mouth.
 
“Less black than we were painted”? – 
                           Faith, no word of black was said;
The lightest touch was human blood, 
                           and that, you know, runs red.
It’s sticking to your fist to-day 
                           for all your sneer and scoff,
And by the Judge’s well-weighed word 
                           you cannot wipe it off.
 
Hold up those hands of innocence – 
                           go, scare your sheep together,
The blundering, tripping tups that bleat 
                           behind the old bell-wether;
And if they snuff the taint and break
                           to find another pen,
Tell them it’s tar that glistens so, 
                           and daub them yours again!
 
“The charge is old”? – As old as Cain – 
                           as fresh as yesterday;
Old as the Ten Commandments – 
                           have ye talked those laws away?
If words are words, or death is death, 
                           or powder sends the ball,
You spoke the words that sped the shot – 
                           the curse be on you all!
 
“Our friends believe”? – Of course they do – 
                           as sheltered women may;
But have they seen the shrieking soul 
                           ripped from the quivering clay?
They! – If their own front door is shut, 
                           they’ll swear the whole world’s warm;
What do they know of dread of death 
                           or hanging fear of harm?
 
The secret half a county keeps, 
                           the whisper in the lane,
The shriek that tells the shot went home 
                           behind the broken pane,
The dry blood crisping in the sun 
                           that scares the honest bees,
And shows the boys have heard your talk – 
                           what do they know of these?
 

But you – you know – ay, ten times more; 
                           the secrets of the dead,
Black terror on the country-side 
                           by word and whisper bred,
The mangled stallion’s scream at night, 
                           the tail-cropped heifer’s low.
Who set the whisper going first? 
                           You know, and well you know!
 
My soul!  I’d sooner lie in jail 
                           for murder plain and straight,
Pure crime I’d done with my own hand 
                           for money, lust, or hate,
Than take a seat in Parliament 
                           by fellow-felons cheered,
While one of those “not provens” 
                           proved me cleared as you are cleared.
 
Cleared – you that “lost” the League accounts – 
                           go, guard our honour still,
Go, help to make our country’s laws 
                           that broke God’s law at will –
One hand stuck out behind the back, 
                           to signal “strike again”;
The other on your dress-shirt-front 
                           to show your heart is clane.
 
If black is black or white is white, 
                           in black and white it’s down,
You’re only traitors to the Queen 
                           and rebels to the Crown.
If print is print or words are words, 
                           the learned Court perpends: –
We are not ruled by murderers, 
                           but only – by their friends.

«Невиновны»

   (В память о комиссии по делу Парнелла)1

Помоги патриоту в родимом гнезде, 
	Безупречному духу, что так оскорблён,
Помоги благородному клану везде,
	Где, растоптан в грязи, обретается он.
От залива Квинстаун-Бей песню услышь
	До тех мест, где издревле стоит Донегал.
Благородных господ имена и престиж
	Кто хотел, тот не раз и не два оболгал!

Благородных имён незавидна судьба:
	Им ни въяве уже не блестеть, ни во сне, 
Их в саксонской газете, что зверски груба,
	Обвинили в причастье к ирландской резне.
И учёные Судьи копались весь год,
	И, копаясь весь год, закалили сердца,
И «блистательной невиновностью» – вот
	Чем закончили всё, докопав до конца!

Засвидетельствуй, Небо: в ту пору, когда
	Две судьбы оборвал хирургический нож,
«Благородные джентльмены» – помнишь ли, да? –
	Осудили жестокий разбойный правёж.
Засвидетельствуй: в дни, когда свора писак
	Изрыгала мильоны порочащих строк,
Не хватался никто из господ за тесак
	И никто из господ не нажал на курок.

Невиновны они перед ликом людей,
	Что под небом всевидящим все родились.
Словно фениксы из Феникс-Парка тех дней,
	Господа возродились и вновь поднялись.
Нет на совести их ни смертей, ни крови, –
	Изумрудным морям объяви в наши дни.
Невиновны! – Ирландии всей объяви,
	Благородные джентльмены, – ведь они

Заплатили всего только, чтобы в ночи
	Их вредитель поджилки подрезал скоту,
Настояли «Инструкцию, друг, заучи!» –
	И убийца инструкцию выучил ту,
Но при этом – чисты, словно утренний снег,
	Потому что поверил учёный Судья,
Что убийцам они не платили вовек,
	Не вложили ни пенни в поддержку ворья.

Не они мародёрский настроили сброд
	Против женщины, чтившей английский закон.
Не они говорили: «Пусть этот умрёт»,
	(Умирал – и никто не бывал осуждён).
Лишь «запугивать» отдав короткий приказ,
	Поспешили исчезнуть они поскорей, –
И, выходит, ирландский «пугающий» класс
	Оказался храбрее своих главарей!

Господа согрешили – огонь разожгли.
	Исполнителей можно понять и простить:
От пьянящих речей устоять не могли,
	Господа их сумели враньём обольстить.
И поскольку ирландцы – и эти, и те,
	То вопрос: пастухам ли пасомых не знать?
Обманула ирландцев по их простоте,
	Изолгавшись в Суде, их ирландская знать!

Лишь иудино золото брали они,
	С этим к Фениям шли, что пока не в тюрьме,
И лишь доллары вымогали они
	В Клане Гэлов, где только лишь кровь на уме.
Но покуда позором считают позор,
	Но покуда здесь мраком считается мрак,
В отношенье Монарха любой из них – вор,
	В отношенье Короны любой из них – враг!

«Невиновны!» – Но что же расслабились вы?
	Продолжается суд, господа мудрецы:
Здесь на вашем жилище проклятье вдовы,
	Здесь толпятся у ваших дверей мертвецы.
Не уйти от стыда, не уйти от суда!
	Это значит, что всякий, кто честен и прям,
Широко размахнулся – да-да, господа! –
	И хлестнул по змеиным по вашим губам!

«Не настолько черны мы, сколь чёрен портрет». –
	Чепуха! Чернота тут совсем не нужна:
Сквозь малейший мазок проявляется след,
	Это – кровь, ну, а кровь, как известно, красна.
Эта кровь навсегда остаётся на вас,
	Чтобы вами гнушался любой человек.
Оправдайтесь формально хоть тысячу раз,
	Но такого позора не смыть и вовек!

Простодушное стадо легко обмануть:
	Для него вы – традиция, власть и закон.
Ну, а если заметит гнильцо кто-нибудь,
	И животные ринутся в новый загон,
Вы им скажете: «Гнили здесь нет никакой,
	Это дёготь лечебный, спасение – в нём»
И помажете их вашей твёрдой рукой
	По-хозяйски, как метят скотину клеймом. 

«Обвиненье старо»? – Словно Каин, старо –
	И свежо, как вчерашние сутки, оно;
Словно Заповедь Божья, старо – иль добро
	Растрясли вы своим словоблудьем давно?
Если речь – это речь, если смерть – это смерть,
	Предстаёте вы здесь в первозданной красе:
Вашим словом дурная жива круговерть;
	И за это – да будьте вы прокляты все!

«Но друзья наши верят»? – Ещё бы! Но так
	Верят леди, у коих достаток и дом.
А представить в работе кинжал и тесак
	И дрожащую плоть – они могут? С трудом!
Если в доме у них и уют, и тепло,
	Они верят, у всех – и теплю, и уют,
И неведомо им, как другим тяжело,
	Кто трясётся и ждёт, что придут и убьют!

И как мрачную тайну полграфства хранит,
	Как по узким проулкам ползёт шепоток,
И как выстрел убийцы внезапно гремит,
	И следы преступленья ведут за порог,
И разбито окно, и помечен твой дом,
	И хозяину в нём не сносить головы:
Слово скажешь – убьют, не сейчас – так потом, –
	Это в Англии многие знают? Увы!

Господа благородные, в тысячу раз
	Вам известно подробней о чёрных делах,
Как террор начинают, кровавый приказ
	Прошептавши в глухих деревенских углах.
Вот, подранен в ночи, застонал жеребец,
	Там телушка мычит: отрубили ей хвост.
Кто приказ прошептал? Кто здесь первый подлец?
	Вы – не знаете? Ха! А ответ очень прост!

И скорей соглашусь я преступником быть,
	И убить, не пытаясь прикрыться толпой,
Не чужою – своею рукою убить
	Из-за денег убить или в злобе слепой,
Чем в парламентской шайке считаться своим
	И явиться предметом хвалебной молвы,
Чем оправданным быть негодяем таким,
	Что и сам был когда-то оправдан, как вы!

«Потерявшие» Лиги подробный отчёт
	Невиновны! – Храните же честь нашу впредь,
Формируйте законов неправедный свод,
	Где законам Творца суждено умереть.
Вы рукою одной, что у вас за спиной,
	Подаёте сигнал «восставайте опять»,
А другой – на груди – подаёте иной:
	«За отечество душу готовы отдать!»

И покуда позором считают позор,
	И покуда здесь мраком считается мрак,
В отношенье Монарха любой из вас – вор,
	В отношенье Короны любой из вас – враг.
И покуда печатью считают печать,
	Поразмыслив, объявит учёный Судья:
«Не убийцы здесь правят – что их обличать? –
	Здесь другие правители – вы, их друзья!»

© Перевод Евг. Фельдмана
6-12.08.2013
26.08.-28.09.2013
Все переводы Евгения Фельдмана

1. The First Chantey
2. The Cursing of Stephen
3. «Limits and Renewals». 1932. 9. The Coiner
4. «Debits and Credits». (1919-1926). 10. The Portent
5. Anchor Song

Распечатать (Print)

Количество обращений к стихотворению: 5410

Последние стихотворения

To English version