Редьярд Киплинг (Rudyard Kipling)

«Barrack-Room Ballads». 57. The Return. All Arms

Peace is declared, an’ I return
    To ’Ackneystadt, but not the same;
Things ’ave transpired which made me learn
    The size and meanin’ of the game.
I did no more than others did,
    I don’t know where the change began.
I started as a average kid,
    I finished as a thinkin’ man. 

If England was what England seems,
    An’ not the England of our dreams,
But only putty, brass, an’ paint,
    ’Ow quick we’d drop ’er !But she ain’t!
Before my gappin’ mouth could speak
    I ’eard it in my comrade’s tone;
I saw it on my neighbour’s cheek
    Before I felt it flush my own.
An’ last it come to me — not pride,
    Nor yet conceit, but on the ’ole
(If such a term may be applied),
    The makin’s of a bloomin’ soul. 
Rivers at night that cluck an’ jeer,
    Plains which the moonshine turns to sea,
Mountains which never let you near,
    An’ stars to all eternity;
An’ the quick-breathin’ dark that fills
    The ’ollows of the wilderness,
When the wind worries through the ’ills —
    These may ’ave taught me more or less. 
Towns without people, ten times took,
    An’ ten times left an’ burned at last;
An’ starvin’ dogs that come to look
    For owners when a column passed;
An’ quiet, ’omesick talks between
    Men, met by night, you never knew
Until — ’is face — by shellfire seen —
    Once — an’ struck off. They taught me too 
The day’s lay-out — the mornin’ sun
    Beneath your ’at-brim as you sight;
The dinner-’ush from noon till one,
    An’ the full roar that lasts till night;
An’ the pore dead that look so old
    An’ was so young an hour ago,
An’ legs tied down before they’re cold —
    These are the things which make you know. 
Also Time runnin’ into years —
    A thousand Places left be’ind —
An’ Men from both two ’emispheres
    Discussin’ things of every kind;
So much more near than I ’ad known,
    So much more great than I ’ad guessed —
An’ me, like all the rest, alone —
    But reachin’ out to all the rest! 
So ’ath it come to me-not pride,
    Nor yet conceit, but on the ’ole
(If such a term may be applied),
    The makin’s of a bloomin’ soul.
But now, discharged, I fall away
    To do with little things again. . . .
Gawd, ’oo knows all I cannot say,
    Look after me in Thamesfontein!1
If England was what England seems,
    An’ not the England of our dreams,
But only putty, brass, an’ paint,
    ’Ow quick we’d chuck ’er! But she ain’t!

1 London.

«Казарменные баллады». 57. Возвращение. (Всеобщая демобилизация)

Объявлен мир, но всё не то –
	Иное, чую, на дворе. 
Вернувшись, понял кое-что
	Я в этой сыгранной игре. 
Я был не трус и не храбрец,
	Я жил бездумно, налегке, 
Но что-то стало под конец
	 В моём вариться котелке.

Будь Англия мечта и блажь, 
	Шпаклёвка, грим и камуфляж.
Она б не стоила гроша. 
	Но нет – жива её душа!

Я, помню, рта не раскрывал,
	Не заглянув соседу в рот, 
И даже страх меня не брал,
	Не взяв соседа в оборот. 
Но вдруг в потёмках бытия,
	Где не одна душа была, 
Душа беспутная моя
	На путь-дорогу набрела.
 
Река, шумящая в ночи,
	И пики недоступных гор,
И света лунного лучи,
	И звёзд немолчный разговор, 
Всепобеждающая тьма,
	Царящая в лесной глуши, 
И ветер, дующий с холма, –
	Всё стало пищей для души.

И город, что сгорел дотла,
	Десятикратно сдан и взят, 
И пёс без дома, без угла,
	Подачки ждавший от солдат, 
Тоска по дому – мысли вслух –
	Ночь – взрыв! – разорванная тьма 
И чей-то отлетевший дух, –
	Всё стало пищей для ума.

Недолго солнышко меня
	Ласкало в полдень с высоты. 
Бой, завязавшись к часу дня,
	Гремел до самой темноты. 
Был рядом юноша убит.
	Вот он осунулся, поблек, 
И предо мной старик лежит, –
	И это мне – урок навек!

В минуту годы протекли,
	Но сколько в них змеилось троп 
И сколько в них понять смогли
	Гонцы Америк к Европ! 
Я многого понять не мог
	И потому внимал я им. 
Как все, я в мире одинок,
	Но потянулся к остальным!

Итак, в потёмках бытия,
	Где не одна душа была, 
Душа беспутная моя
	На путь-дорогу набрела. 
Я в Темзфонтейне1 снова пал
	До мелких дрязг, пустых тревог... 
О Боже, кто бы мне сказал,
	Что я сказал бы, если б мог!

Будь Англия мечта и блажь.
	Шпаклёвка, грим и камуфляж,
Она б не стоила гроша.
	Но нет – жива её душа!

© Перевод Евг. Фельдмана
Все переводы Евгения Фельдмана

Поддержать сайт