Редьярд Киплинг (Rudyard Kipling)

Хадрамаути

Что в сердце Христианина? 
			Какие в нём бродят страсти? 
Когда он смирить их может? 
			Когда он у них во власти? 
Какой его дьявол мутит? 
			Каких таких ради истин 
Он хочет нас уничтожить? 
			О, как он мне ненавистен!

Он входит, не разуваясь; 
			макушкою голой светит; 
Не зная, кто в доме старший, 
			вниманьем не тех приветит; 
Ко всем обниматься лезет, 
			горланя уже с порога. 
Вглядишься в его бесстыдство 
			и видишь – он шут от Бога!
  
Такой прибежал однажды, 
			спасаясь от кровной мести. 
Моля меня об укрытье, 
			он выл, не боясь бесчестья. 
Не стал я чинить допроса 
			и, плова достав из чана, 
Его накормил, как брата. 
			Но был он слугой Шайтана.

Воистину сын макаки 
			в своей одежонке тесной, 
Болтал он, моё жилище 
			наполнив лузгой словесной. 
И всё, что скрывал он, тут же 
			всплывало, как жаба к свету, 
На подлой его личине. 
			Но всё же стерпел я это!

Я думал: «Избегнув смерти, 
			шумит предо мной неверный 
Затем, что душой ничтожной 
			не внял тишине безмерной. 
Иль в нём говорит усталость?» 
			Но вскоре мне стало жутко: 
Мой гость отдохнул и что-то 
			ехидно мне бросил в шутку!

Ему я вручил кобылу 
			и пожелал успеха. 
Но гость, не сказав спасибо, 
			лишь прыснул, давясь от смеха.
Я видел, я знал, в какую 
			мой гость поскакал сторонку, 
И, дав от меня отъехать, 
			за ним поскакал вдогонку. 
Догнав, обнажил я саблю. 
			Что было потом – известно: 
Меня оскорбив при звёздах, 
			своё получил он честно!

© Перевод Евг. Фельдмана
22-23.02.1997
30.03.2019 (редакция названия стихотворения и комментарий)
Все переводы Евгения Фельдмана

Примечание

Hadramauti

WHO knows the heart of the Christian? How does he reason?
What are his measures and balances? Which is his season
For laughter, forbearance or bloodshed, and what devils move him
When he arises to smite us? I do not love him.

He invites the derision of strangersЧhe enters all places.
Booted, bareheaded he enters. With shouts and embraces
He asks of us news of the household whom we reckon nameless.
Certainly Allah created him forty-fold shameless!

So it is not in the Desert. One came to me weepingЧ
The Avenger of Blood on his trackЧI took him in keeping.
Demanding not whom he had slain, I refreshed him, I fed him
As he were even a brother. But Eblis had bred him.

He was the son of an ape, ill at ease in his clothing.
He talked with his head, hands and feet. I endured him with loathing.
Whatever his spirit conceived his countenance showed it
As a frog shows in a mud-puddle. Yet I abode it!

I fingered my beard and was dumb, in silence confronting him.
His soul was too shallow for silence, eТen with Death hunting him.
I said: УТTis his weariness speaks,Ф but, when he had rested,
He chirped in my face like some sparrow, and, presently, jested!

Wherefore slew I that stranger? He brought me dishonour.
I saddled my mare, Bijli, I set him upon her.
I gave him rice and goatТs flesh. He bared me to laughter.
When he was gone from my tent, swift I followed after,
Taking my sword in my hand. The hot wine had filled him.
Under the stars he mocked meЧtherefore I killed him!

Поддержать сайт