Редьярд Киплинг (Rudyard Kipling)

Моя соперница

Я на концерте, на балу
	Краснею, смущена, 
И потому сижу в углу,
	Одна, всегда одна. 
Не мне, а Ей стихи печёт
	Восторженный поэт. 
Ей сорок девять, Ей – почёт,
	Не мне – в семнадцать лет.

Всегда стеснительна до слёз,
	Я прячу робкий взгляд, 
Краснею от корней волос,
	До носа и до пят. 
Но с алой щёчки Госпожа
	Похитила мой цвет, 
И в сорок девять так свежа,
	Как я – в семнадцать лет!

Ах, мне бы так – прийти и взять,
	Да где уж! Я – молчу. 
Мне двух словечек не связать,
	И как я ни хочу,
Но, как Она, не пошучу, 
	Не позабавлю свет. 
Всё в сорок девять по плечу, 
	Но – не в семнадцать лет!

Она постарше матерей
	Юнцов, которым день 
Толпиться у Её дверей
	Нисколечко не лень. 
За экипажем Госпожи
	Они помчатся вслед, 
А за моим – так ни души ...
	Ведь мне – семнадцать лет!

А если скачет на коне,
	На Мэлл – сплошной парад. 
И тут не помогает мне
	И лучший мой наряд. 
И никуда не пригласят
	Меня на вечер, нет. 
Ведь Госпоже – под пятьдесят,
	А мне – семнадцать лет!

Она зовёт меня «Жужу»,
	«Милашка», «нежный друг», 
И вечно в тень я ухожу. 
	И мне достался вдруг 
Недавно от Её щедрот
	Жених – столетний дед. 
Красавчик – Ей, а мне – урод: 
	А мне – семнадцать лет!  

И я мечтаю, чуть дыша,
	О том, как в свой черёд 
Своё отшутит Госпожа,
	Отпляшет, отпоёт. 
Тогда на бодром скакуне
	Промчусь в кругу друзей, 
И будет сорок девять мне,
	За восемьдесят – Ей!

© Перевод Евг. Фельдмана
24-26.09.1989
20.02.2001 (ред.)
Все переводы Евгения Фельдмана



Зачем же в гости я хожу,
Попасть на бал стараюсь?
Я там как дурочка сижу,
Беспечной притворяюсь.
Он мой по праву, фимиам,
Но только Ей и льстят:
Ещё бы, мне семнадцать лет,
А Ей под пятьдесят!

Я не могу сдержать стыда,
И красит он без спроса
Меня до кончиков ногтей,
А то и кончик носа;
Она ж, где надо, там бела
И там красна, где надо:
Румянец ветрен, но верна
Под пятьдесят помада.

Эх, мне бы цвет Её лица,
Могла б я без заботы
Мурлыкать милый пустячок,
А не мусолить ноты.
Она острит, а я скучна,
Сижу, потупя взгляд.
Ну, как назло, семнадцать мне,
А Ей под пятьдесят.

Изящных юношей толпа
Вокруг Неё теснится;
Глядят влюблённо, хоть Она
Им в бабушки годится.
К её коляске — не к моей —
Пристроиться спешат;
Всё почему? Семнадцать мне,
А Ей под пятьдесят.

Она в седло — они за ней
(Зовёт их «сердцееды»),
А я скачу себе одна.
С утра и до обеда
Я в лучших платьях, но меня —
Увы! — не пригласят.
О боже мой, ну почему
Не мне под пятьдесят!

Она зовёт меня «мой друг»,
«Мой ангелок», «родная»,
Но я в тени, всегда в тени
Из-за Неё, я знаю;
Знакомит с «бывшим» со своим,
А он вот-вот умрёт:
Ещё бы, Ей нужны юнцы,
А мне наоборот!..

Но не всегда ж Ей быть такой!
Пройдут веселья годы,
Её потянет на покой,
Забудет игры, моды...
Мне светит будущего луч,
Я рассуждаю просто:
Скорей бы мне под пятьдесят,
Чтоб Ей под девяносто.

Перевод Г. Симановича


Я езжу в оперу, на бал —
И все-то ни к чему:
Я все одна, и до меня
Нет дела никому.
Совсем не мне, а только ей
Все фимиам кадят.
Затем, что мне семнадцать лет,
А ей — под пятьдесят.

Я то бледна, то вспыхну вдруг
До кончиков волос.
Краснеют щеки у меня,
А часто даже нос.
У ней же краски на лице
Где надо, там лежат:
Румянец прочен ведь у той,
Кому под пятьдесят.

Я не могу себя подать,
Всегда я так скромна!
О, если б только я могла
Смеяться, как она,
И петь все то, что я хочу, —
Не то, что мне велят!
Но мне всего семнадцать лет,
А ей — под пятьдесят.

Вниманья молодых людей
Не привлекаю я,
А с ней танцуют те, кто ей
Годятся в сыновья.
Берём мы рикшу — так за ним
Тут каждый сбегать рад:
Ведь мне всего семнадцать лет,
А ей — под пятьдесят.

Она добра ко мне, но я
При ней в тени всегда.
Она с мужчинами меня
Знакомит иногда.
Но разговаривать со мной
Лишь старики хотят,
А молодые рвутся к ней —
Ведь ей под пятьдесят!

Своих любовников она
Мальчишками зовёт,
И к ней всегда мужчины льнут
Ко мне никто не льнёт.
И как бы ни оделась я
На бал, на маскарад,
Я все одна… Скорей бы мне
Уж было пятьдесят!

Но ей не вечно танцевать!
Года возьмут своё!
Толпы поклонников уже
Не будет у неё!
И отыграюсь я тогда,
Пленяя всех подряд:
Ей будет восемьдесят два
А мне — под пятьдесят.

Перевод Георгия Бена

My Rival

I go to concert, party, ball --
  What profit is in these?
I sit alone against the wall
  And strive to look at ease.
The incense that is mine by right
  They burn before her shrine;
And that's because I'm seventeen
  And She is forty-nine.

I cannot check my girlish blush,
  My color comes and goes;
I redden to my finger-tips,
  And sometimes to my nose.
But She is white where white should be,
  And red where red should shine.
The blush that flies at seventeen
  Is fixed at forty-nine.

I wish I had Her constant cheek;
  I wish that I could sing
All sorts of funny little songs,
  Not quite the proper thing.
I'm very gauche and very shy,
  Her jokes aren't in my line;
And, worst of all, I'm seventeen
  While She is forty-nine.

The young men come, the young men go
  Each pink and white and neat,
She's older than their mothers, but
  They grovel at Her feet.
They walk beside Her 'rickshaw wheels --
  None ever walk by mine;
And that's because I'm seventeen
  And She is foty-nine.

She rides with half a dozen men,
  (She calls them "boys" and "mashers")
I trot along the Mall alone;
  My prettiest frocks and sashes
Don't help to fill my programme-card,
  And vainly I repine
From ten to two A.M. Ah me!
  Would I were forty-nine!

She calls me "darling," "pet," and "dear,"
  And "sweet retiring maid."
I'm always at the back, I know,
  She puts me in the shade.
She introduces me to men,
  "Cast" lovers, I opine,
For sixty takes to seventeen,
  Nineteen to foty-nine.

But even She must older grow
  And end Her dancing days,
She can't go on forever so
  At concerts, balls and plays.
One ray of priceless hope I see
  Before my footsteps shine;
Just think, that She'll be eighty-one
  When I am forty-nine.

Поддержать сайт