Robert Henryson (Роберт Хенрисон)

Robene and Makyne

Robene sat on gud grene hill
Kepand a flok of fe;
Mirry Makyne said him till,
"Robene, thow rew on me!
I haif the lovit lowd and still
Thir yeiris two or thre;
My dule in dern bot gif thow dill,
Dowtles but dreid I de."
 
Robene anserit, "Be the Rude,
Na thing of lufe I knaw,
Bot keipis my scheip undir yone wid;
Lo quhair thay raik on raw.
Quhat hes marrit the in thy mude,
Makyne, to me thow schaw,
Or quhat is lufe, or to be lude?
Fane wald I leir that law."
 
"At luvis lair gife thow will leir,
Tak thair ane A B C:
Be heynd, courtas, and fair of feir,
Wyse, hardy, and fre,
So that no denger do the deir,
Quhat dule in dern thow dre;
Preis the with pane at all poweir,
Be patient and previe."
 
Robene anserit hir agane,
"I wait nocht quhat is luve,
Bot I haif mervell in certane
Quhat makis the this wanrufe.
The weddir is fair and I am fane,
My scheip gois haill aboif;
And we wald play, us in this plane,
Thay wald us bayth reproif."
 
"Robene, tak tent unto my taill
And wirk all as I reid,
And thow sall haif my hairt all haill,
Eik and my madinheid.
Sen God sendis bute for baill,
And for murning remeid,
I dern with the bot gif I daill,
Dowtles I am bot deid."
 
"Makyne, to morne this ilk a tyde,
And ye will meit me heir,
Peraventure my scheip ma gang besyd
Quhill we haif liggit full neir.
Bot mawgré haif I and I byd,
Fra thay begin to steir;
Quhat lyis on hairt I will nocht hyd,
Makyn, than mak gud cheir."
 
"Robene, thow reivis me roif and rest;
I luve bot the allone."
"Makyne, adew, the sone gois west,
The day is neir hand gone."
"Robene, in dule I am so drest
That lufe wilbe my bone."
"Ga lufe, Makyne, quhair evir thow list,
For lemman I bid none."
 
"Robene, I stand in sic a styll;
I sicht, and that full sair.
`Makyne, I haif bene heir this quhyle;
At hame God gif I wair."
"My huny Robene, talk ane quhyll,
Gif thow will do na mair."
"Makyne, sum uthir man begyle,
For hamewart I will fair."
 
Robene on his wayis went,Als licht as leif of tre;
Mawkin murnit in hir intent,
And trowd him nevir to se.
Robene brayd attour the bent;
Than Mawkyne cryit on hie,
"Now ma thow sing, for I am schent;
Quhat alis lufe at me?"
 
Mawkyne went hame withowttin faill,
Full wery eftir cowth weip.
Than Robene in a ful fair daill
Assemblit all his scheip;
Be that, sum pairte of Mawkynis aill
Outthrow his hairt cowd creip.
He fallowit hir fast thair till assaill,
And till hir tuke gude keip:
 
"Abyd, abyd, thow fair Makyne
A word for ony thing!
For all my luve it salbe thyne,
Withowttin depairting:
All haill thy harte for till haif myne
Is all my cuvating;
My scheip to morne quhill houris nyne
Will neid of no keping."
 
"Robene, thow hes hard soung and say
In gestis and storeis auld,
`The man that will nocht quhen he may
Sall haif nocht quhen he wald.'
I pray to Jesu every day,
Mot eik thair cairis cauld
That first preisis with the to play,
Be firth, forrest, or fawld."
 
"Makyne, the nicht is soft and dry,
The wedder is warme and fair,
And the grene woid rycht neir us by
To walk attour all quhair;
Thair ma na janglour us espy,
That is to lufe contrair:
Thairin, Makyne, bath ye and I,
Unsene we ma repair."
 
"Robene, that warld is all away
And quyt brocht till ane end,
And nevir agane thairto perfay
Sall it be as thow wend,
For of my pane thow maid it play,
And all in vane I spend;
As thow hes done, sa sall I say,
`Murne on, I think to mend.'"
 
"Mawkyne, the howp of all my heill,
My hairt on the is sett,
And evirmair to the be leill
Quhill I may leif but lett;
Nevir to faill as uthiris feill,
Quhat grace that evir I gett."
"Robene, with the I will nocht deill;
Adew, for thus we mett."
 
Malkyne went hame blyth annewche,
Attour the holttis hair;
Robene murnit and Malkyne lewche;
Scho sang, he sichit sair;
And so left him bayth wo and wewche,
In dolour and in cair,
Kepand his hird under a huche,
Amangis the holtis hair.

Робин и Мэкайн

Лужок и Робин-пастушок. 
        Вокруг – овечье стадо.
Мэкайн сказала: «Мил-дружок, 
        Терзать меня не надо:
Не ты ль, дружок, меня зажёг?
        А где любовь-отрада?
Скажи, дружок, иль, видит Бог, 
        Убьёт меня досада!»

«Да я пастух простым-простой. 
        В простолюдинском чине
Пасу овец в траве густой.
        И чем твоей кручине
Я помогу? Любовь... Постой, 
        В какой она личине?
Меня рассказом удостой, 
        Ответствуй мужичине».

«Сие – возвышенная страсть,
        И рыцарь этой страсти
Других страстей – благая часть! –  
        Уже не знает власти.
К ногам возлюбленной припасть –
        И то уж это счастье! –
За это счастье он пропасть
        Решится от напасти».

И Робин молвит ей в ответ:
        «Но мне неясно всё же,
На чём сошелся клином свет
        И отчего ты в дрожи.
Гулять с тобою? Нет и нет!
        Случись такое, – Боже! – 
И овцы нам с тобою вслед 
        Заблеют: это что же?»

«Но без любви твоей мужской 
        Все горести – лавиной. 
Возьми меня с моей тоской, 
        Возьми, возьми невинной!
Излечит Бог меня тобой
        В постели луговинной 
Иль – ямовиной гробовой, 
        Дощатой домовиной!»

«С тобой мы завтра поутру 
        Под ласковые речи
Устроим нежную игру
        (Чу, блеянье овечье...). 
Бегут овечки ввечеру, 
        Куда – и не примечу. 
Нет, не смогу я, хоть умру, 
        Тебе пойти навстречу!»

«К тебе лишь тянет одному, 
        Хочу с тобой слюбиться!» 
«Ты погляди на эту тьму: 
        Вишь, солнышко садится». 
«Ужель тебя не обниму?
        Мне впору удавиться!»
«Мне недосуг, мне ни к чему 
        Влюблённая девица».

«Побудь со мною до зари. 
        Мне без тебя недужно». 
«Спешу домой (глаза утри!), 
        И блеют овцы дружно». 
«Не любишь – хоть поговори. 
        Взаправду ль недосужно?» 
«Мэкайн, Мэкайн, других дури. 
        Меня дурить – не нужно!»

И замурлыкал он куплет,
        И двинул через поле.
«Поёшь? Тебе и горя нет! – 
        Ему в душевной боли
Мэкайн промолвила вослед. – 
        Любовь, грешная я, что ли,
Перед тобою, – дай ответ, –
        Коль нет мне счастья-доли?»

Пошла Мэкайн, пошла в слезах,
        Пошла в глубоком горе,
А он собрал овец в лугах,
        В лесах, на косогоре,
Погнал домой, однако, – ах! –
        И сам почуял вскоре
И одиночество, и страх
        На воле, на просторе.

«Мэкайн! – раздался крик его, – 
        Вернись, прости мужлана!
Мэкайн, возьми меня всего 
        И властвуй невозбранно! 
А что до стада моего, 
        Овечек да барана,
Пускай гуляют, – ничего, 
        Сберу их утром рано».

«Запомни, милый, наперёд: 
        Людская мудрость учит: 
“Кто может взять, да не берёт, 
        Захочет – не получит”.
Да будет проклят весь мой род
        И хворь меня замучит,
Когда мне без твоих щедрот
        На свете жить наскучит!»

«Мэкайн, вокруг – ни ветерка, 
        И ночка, днём согрета,
В густом лесу у ручейка
        До самого рассвета
Укроет от клеветника 
        И злобного навета 
Меня с тобой наверняка. – 
        Как смотришь ты на это?»

«Нет, Робин, нет, не суесловь 
        И не проси так страстно.
Была любовь, прошла любовь. 
        Влюбился? Вот прекрасно!
Напрасно прежде хмурил бровь
        И гнал меня напрасно.
Пойду, спою, как прежде, вновь: 
        “Эй, гори-гори ясно!”»

«Мэкайн, постой, не покидай, 
        Всё будет без обману.
Иной подпустит негодяй
        Словесного туману,
Но я-то... Навестим давай
        Знакомую поляну...».
«Нет, Робин, нет, прости-прощай, 
        С тобою жить не стану».

И засмеялась, весела,
        А Робин не смеялся,
И засмеялась, и ушла,
        А Робин там остался. 
Слеза скатилась, потекла, 
        И тяжкий вздох раздался; 
Раздался плач; сгустилась мгла;
        Барашек отозвался.

© Перевод Евг. Фельдмана
18.10.-17.11.1999
Все переводы Евгения Фельдмана

1. The Ressoning betwix Aige and Yowth
2. The Bludy Serk
3. Against Hasty Credence
4. The Wolf and the Lamb
5. The Testament of Cressida

Распечатать (Print)

Количество обращений к стихотворению: 2741

Последние стихотворения

To English version