Alexander («Saunders») Tait (Александр («Сондерс») Тейт)

Illumination of Tarbolton on the Recovery of His Majesty [George III]

My voice I’ll raise and sing the praise
	Of Hugh Montgomerie;
May he hae mony merry days
	In bonnie Skelmorlie.

He drums gart sound Tarbolton round,
	His fanners to invite;
His feuars they must all be found
	Upon Montgomerie Street.

Our Provost, and the Bailies too,
	Were in the finest trim,
And all the Council, in our view,
	They were exceeding prim.

Our Council they went up the street,
	The fiddles play’d so fine,
When them and Colsfield all did meet,
	The town with lights did shine.

The drums did roar at Quintan’s door,
	When the Comal did appear,
And guns went off, below ten score,
	And then gae him a cheer.

The town was hung with lights for that,
	Just every street out through;
And then a tun of rum we gat,
	And drank till we were fu’.

Then Colsfield did begin the toasts,
	Twa bowls where ships might swim;
For it was him who bare the costs,
	We all do him esteem.

The King and Queen, with merry glee,
	Their health he drank them round,
And all the Royal family,
	And then the drums did sound.

Likewise, at that he waved his hat,
	Three cheers so loud and high,
The guns did crack so loud at that,
	The squibs did upward fly

And then the noble Prince of Wales,
	His health he round did toast,
To banish Popery o’ Versailles
	Quite from our British coast:

To gallant Pitt, long may he sit
	Our minister of state;
For if he die, or slip a fit,
	His match we’ll never get:

To the land of cakes, and good beef-steaks
	The farmers bear the gree,
And them that fattest cattle makes,
	Wi’ their industry.

When all these healths were drunk around,
	To dance we then did fa’;
That merry night therefore to crown,
	Till Colsfield went awa’.

The bells did ring, the fiddles sing,
	The de’il come stick the priest,
Since hale and tight is George our King;
	This is Montgomerie’s jest.

He is our head, we are his feet,
	His lady she’s the waist,
His children they are mild and sweet,
	And modestly they’re placed.

There’s pretty plants in Colsfield banks,
	So pleasant to the view,
The trees grow straightly on their shanks,
	You’ll see as ye gang through.

With velvetaire, and walks so fair,
	Surrounded wi’ a hem,
Wi’ gallant greyhounds for the hare,
	And hawks to take the game.

To his garden side I could you guide,
	There’s a serpent walk so fine;
The peacocks sit in muckle pride,
	Their tails like Phoebus shine.

The lion he does watch his yard,
	The bear his pretty hall;
May He above them watch, the laird,
	Lady, and children all.

Mr Archibald he is gone abroad
	Unto High Germany,
Ye guardian angels, clear his road
	Safe home to his country.

Mr Roger he is for the seas,
	O Eolus, calm the squalls!
And, Neptune, roll him curiously,
	Thro’ large tempestuous gales.

The crows they fly high in the air,
	And make such pretty mirth;
Few parts with Colsfield can compare,
	That’s yet upon the earth.

There’s the goldfinch, the linnet, and thrush,
	The blackbird skipping through,
The warblers chant frae every bush,
	Farewell, Colsfield, adieu!

Иллюминация в Тарболтоне по случаю выздоровления его величества короля Георга III

Я песнь пою, – пою в честь Хью
	Монтго́мери! – В Скенмо́рли
Пусть процветает, как в раю!
	(Волнуюсь. Щиплет в горле…).  

С ним град и весь, с ним там и здесь –
	Работники и слуги.
Тарбо́лтон днесь разболтан весь:
	И шум, и гам в округе.

И Магистрат на сей парад
	Явился – весь с иголки.
И Мэр-толстяк пришёл под стяг
	В парадной треуголке.

Волынки, брат, на рынке, брат,
	У врат – столпотворенье:
Здесь нынче не поминки, брат,
	Здесь – день благодаренья!

Бьёт барабан: «Предстань, Квинтан!
	Пристань, Квинтан, ко стану!»
Пристал Квинтан. Бьёт барабан:
	«Ура, ура Квинтану!»

Среди лачуг, среди хором
	Душа полна восторга:
Мы дуем ром под гвалт и гром
	За здравие Георга!

Вот предлагает общий тост
	Сам Ко́лсфилд. Нет вопросов:
Он цен замедлил общий рост,
	И ром сегодня – бросов. 

Не для сугрева нынче, нет,
	Мы наполняем чрево,
А чтобы жили пó сто лет
	Король и королева!

Вот Колсфилд прокричал: «Ура!»
	И шляпу вверх подбросил.
Народ, что гужевал с утра,
	Опять закупоросил.

«Пьём за наследника – гип-гип!
	За то, чтоб даже грезить,
У нас французы не могли б, –
	Не смели марсельезить!»

«За Вилли Питта – о-го-го! –
	Да будет нынче пито! 
Случись чего, и он – того…
	Кто нам заменит Питта?»

«За скотта, дамы-господа!
	За скотта-землероба!
За то, чтоб тучные стада
	Не трогала хвороба!» 
 
Последний тост произнеся,
	Пал Колсфилд, пьян мертвецки.
Округа продолжала вся
	Плясать по-молодецки. 

Священник наш порядку для
	Упился до икоты:
У нас не пьют за короля
	Одни непатриоты.

Монтгомери – глава всему.
	Жена его и дети,
И в мелочах подстать ему,
	Милей нам всех на свете.

Сады у Колсфилда-реки
	Цветут себе и пахнут.
В садах деревья высоки,
	Растут себе, не чахнут. 

Разбиты клумбы для красы, – 
	Плоды семейной страсти! –
Здесь есть и соколы, и псы,
	И кони всякой масти.

А вот кусты растут, густы,
	И вдоль речной долины
Нам кажут яркие хвосты
	Заморские павлины.

Медведь и лев идут гулять…
	Кажи, Господь, содейство
И cохрани нам благодать –
	Высокое семейство!

Сэр Арчибальд ушёл, солдат,
	В германский край суровый.
Пускай вернётся он назад,
	Придёт живой-здоровый.

А мистер Роджер за моря
	Намедни бодро двинул.
Не буйствуй, Посейдон, зазря,
	Чтоб Роджер наш не сгинул!

Чу! Грай ворон – со всех сторон
	Разносится по свету:
«Ах, Колсфилд, сколь прекрасен он!
	Прекрасней края – нету!»

Чужие ждут их города,
	Леса, поля и реки.
Они летят – не навсегда,
	Летят, – но не навеки!

© Перевод Евг. Фельдмана
24-25.09.2008
Все переводы Евгения Фельдмана

Распечатать (Print)

Количество обращений к стихотворению: 1723

Последние стихотворения

To English version