Английская поэзия. Джон Уоткинс. Отрывок из пьесы о Джоне Фросте. John Watkins. Extract from the Play of John Frost

Сцена. – Темница. Джон Фрост читает. Фрост. «Благословен, кто ближнего щадил, Зане и сам познает милосердье…» Чьё милосердье? – Только не людей! Друг друга прокляв, люди бессердечны И в милосердье. Часто мне о нём Они твердили. Стал я милосердным, Но что познал? – Увы, не справедливость! Искал я милосердия для бедных. Меня за это суд приговорил К повешенью, четвертованью.¹ После Мои останки с торга продадут, Обсыпят солью, кипятком обварят На радость нашей доброй королеве. Преступен ныне, кто жалеет бедных. Над ним глумится весь лояльный сброд. Ты, боже, милостив. Даруй мне милосердье И тем, кому оно стократ нужнее, Кто глух к страданьям бедным и к моим. Господь! Коль человек для счастья ближних Погибнуть должен – я тот человек! Коль заблуждался я, то искренне. Меня Судили судьи слишком уж пристрастно. Пусть смерть грехи моей искупит жизни. Услышь меня, о боже, и прости! Входит тюремщик. Тюремщик. По воле нашей славной королевы Повешенье вам ссылкой заменили.² Фрост. Меня сошлют! Уж лучше умереть! Мне виселица каторги милее. Тюремщик. Как бы там ни было – вас всё-таки сошлют, А не повесят. Я предполагал, Что вас моё обрадует известье. Тюремщик уходит. Фрост (один). Меня сошлют! – живым в могилу вгонят! Такая милость хуже всякой пытки. Лишь дьявол это б милостью назвал. Судьба моя смеётся надо мною. Меня сожрёт карающее пламя, А дьявол-поп, столкнув меня в геенну, Лицо состроит ангельски-святое, Как те, кто край английский сделал адом. О горе мне! – Что делать людям честным? Святая добродетель пала жертвой Порока – властелина всей земли. Меня схватили сами же попы, За узников молящиеся Богу. Схватить меня – ужели это значит Молиться за меня? Я предан был Помощником, а тот, кого я спас, Против меня свидетельствовал ложно. Не человеком – жалкою скотиной Враги меня отправят на убой. Виктория дарует мне пощаду, И та пощада – скорое изгнанье В предел земли губительной и знойной. С преступникам скован общей цепью, Покорно стану под бичом трудиться, А если голод, жажда, труд безмерный Внезапный стон исторгнут из меня, За жалкий крик безжалостно пытая, По коже, сплошь покрытой волдырями, Надсмотрщика железный хлыст пройдётся. Оцепенеть, тяжёлым сном забыться, Мечтать о доме и о прежней жизни, И снова быть разбуженным для муки – Вот жребий мой! – Чем дале, тем сильней Судьба моя чувствительна к невзгодам. Подумать страшно, что остаток дней Я, безымянный, проведу в изгнанье. Не верю я, что суд имел в виду Надсмотрщиков, преступников, пустыню Глухую – человека человек Там мучит, упиваясь дикой властью, Перед которой даже дикий зверь, Не выдержав, притихнет, присмиреет. Той жизни миг десятилетья стоит. Неужто там я должен проводить, Неужто там-то должен я влачить Седого бытия остаток жалкий, Стать дьяволом, с ума сойти! – И это Зовётся милосердьем – милосердьем Великой королевы. Боже, сжалься! Даруй мне смерть, пока я человек, Дай землю мне покинуть ради неба! © Перевод Евг. Фельдмана 5.09.-5.10.1972 Все переводы Евгения Фельдмана Примечания

Пьеса о Джоне Фросте была написана Уоткинсом в 1840 г. Образ Фроста — руководителя чартистского восстания в Уэльсе в 1839 г. — привлекал многих чартистских поэтов и писателей. Пьесу Уоткинса не решался опубликовать ни один издатель. Лишь значительно позднее ему удалось напечатать её за свой счёт. Отрывки из этой пьесы печатались в “The Northern Star” в 1841 г. Пьеса ставилась рабочими самодеятельными коллективами.

¹ - Первоначально Фрост был приговорён к смертной казни с последующим четвертованием. – («Антология чартистской литературы», с. 376).

² - По ходатайству чартистов о помиловании смертная казнь была заменена пожизненной ссылкой на каторгу в Австралию. – («Антология чартистской литературы», с. 376).

(Scene, A dungeon —Frost reading) FROST. “Blessed are the merciful, for they shall obtain mercy.” From whom shall they obtain it? — not from man! Man curses man; cruel e’en in his mercy. Me, merciful, they recommend to mercy, And what do I obtain? — not that, nor justice! I sought for mercy for the suffring poor, And am condem’d for’t — aye, for that I’m sentenc’d to be hang’d, be drawn, and quarter’d — My sever’d limbs to be disposed of — how? Sold, strewn, or cook’d, as pleases our good Queen! To pity poor men’s woes is treason now. The loyal laugh at them, are thank’d and knighted. God, thou art merciful! Have mercy on me! On those who have more need of it than I, Because they’ve none on me, nor on the poor. Oh, God! if ‘tis expedient one man perish For thy poor people’s sake, I’ll be that man: If I have erred, ‘twas with no bad intent; But strictest judgment they have dealt on me. Oh may my death atone my sins in life. Oh, hear my prayer, Oh God! And pardon me. (Enter Jailor) JAILOR. Her Majesty most graciously has mercy — She will not hang you, but transport you, Sir. FROST. Transport me! I’d rather die — I’d rather far be hang’d. JAILOR. At your pleasure, Sir; But you will be transported, Sir — not hang’d. I thought you would have liked to hear it, Sir. (Exit Jailor.) FROST (solus) Transported! — ’tis to drag on death alive. Such mercy is the worst of cruelty. The fiends alone can call it mercy. Oh, ’tis sardonic! transport! aye, indeed! Transport in penal flames! — transported, ha! They’ll next call hell, — heaven — devils, too. They’ll christen angels — so, indeed, they are, Compar’d with those who make their hell of England. Alas for me! — what shall a good man do? Vice reigns on earth and virtue is her victim. They seiz’d me, immured me —the very priests, That pray God’s pity on poor prisoners, Made me a prisoner — was’t to pray for me? I was betray’d by my own counsellors, And men, I saved, witness’d against me falsely, Condemn’d their friend to shambles to be slaughter’d More like a beast for market than a man. And now Victoria’s mercy for me is — What? — banishment to earth’s remotest bounds, Far out of hearing of redress, or pity — There to be chain’d with felons ’neath the sun, A keeper o’er me with a whip of wire, And when I groan with unhabitual toil, Or faint with thirst, and hunger, or disease, To have the whip scourge off my blistered skin, And be worse tortur’d for my cries and shrieks. Nay, when worn nature sinks in torpid sleep, And dreams of former life stir thoughts of home, To be awak’d and goaded to my doom, — I whose whole course of life hath run contrary, So that my fate will make itself more felt. I to spend life’s latter days thus — thus nameless, It is too dreadful for my mind to bear, How can my body then? — it must not be! They cannot mean it, sure — a moment so — With such companions and such overseers, In such an irresponsive wilderness, Where man is authoriz’d to torture man, And so exults in his most savage power That wildest beasts grow tame and lose their terrors Compar’d with him, arm’d with his racking engines, A moment of such life were like whole years. And must I go with memory and spend The last grey remnant of my being thus? I shall go mad, or worse, become a fiend — And this they call their mercy — royal mercy! Be merciful, indeed, and give me death — Oh, let me die while yet I am a man — Give me some chance of leaving earth for heaven.



	Главная • Биографии • Стихи по темам • Случайное стихотворение • Переводчики • Ссылки • Антологии Рейтинг поэтов • Рейтинг стихотворений
	Джон Уоткинс (John Watkins) Отрывок из пьесы о Джоне Фросте Сцена. – Темница. Джон Фрост читает. Фрост. «Благословен, кто ближнего щадил, Зане и сам познает милосердье…» Чьё милосердье? – Только не людей! Друг друга прокляв, люди бессердечны И в милосердье. Часто мне о нём Они твердили. Стал я милосердным, Но что познал? – Увы, не справедливость! Искал я милосердия для бедных. Меня за это суд приговорил К повешенью, четвертованью.¹ После Мои останки с торга продадут, Обсыпят солью, кипятком обварят На радость нашей доброй королеве. Преступен ныне, кто жалеет бедных. Над ним глумится весь лояльный сброд. Ты, боже, милостив. Даруй мне милосердье И тем, кому оно стократ нужнее, Кто глух к страданьям бедным и к моим. Господь! Коль человек для счастья ближних Погибнуть должен – я тот человек! Коль заблуждался я, то искренне. Меня Судили судьи слишком уж пристрастно. Пусть смерть грехи моей искупит жизни. Услышь меня, о боже, и прости! Входит тюремщик. Тюремщик. По воле нашей славной королевы Повешенье вам ссылкой заменили.² Фрост. Меня сошлют! Уж лучше умереть! Мне виселица каторги милее. Тюремщик. Как бы там ни было – вас всё-таки сошлют, А не повесят. Я предполагал, Что вас моё обрадует известье. Тюремщик уходит. Фрост (один). Меня сошлют! – живым в могилу вгонят! Такая милость хуже всякой пытки. Лишь дьявол это б милостью назвал. Судьба моя смеётся надо мною. Меня сожрёт карающее пламя, А дьявол-поп, столкнув меня в геенну, Лицо состроит ангельски-святое, Как те, кто край английский сделал адом. О горе мне! – Что делать людям честным? Святая добродетель пала жертвой Порока – властелина всей земли. Меня схватили сами же попы, За узников молящиеся Богу. Схватить меня – ужели это значит Молиться за меня? Я предан был Помощником, а тот, кого я спас, Против меня свидетельствовал ложно. Не человеком – жалкою скотиной Враги меня отправят на убой. Виктория дарует мне пощаду, И та пощада – скорое изгнанье В предел земли губительной и знойной. С преступникам скован общей цепью, Покорно стану под бичом трудиться, А если голод, жажда, труд безмерный Внезапный стон исторгнут из меня, За жалкий крик безжалостно пытая, По коже, сплошь покрытой волдырями, Надсмотрщика железный хлыст пройдётся. Оцепенеть, тяжёлым сном забыться, Мечтать о доме и о прежней жизни, И снова быть разбуженным для муки – Вот жребий мой! – Чем дале, тем сильней Судьба моя чувствительна к невзгодам. Подумать страшно, что остаток дней Я, безымянный, проведу в изгнанье. Не верю я, что суд имел в виду Надсмотрщиков, преступников, пустыню Глухую – человека человек Там мучит, упиваясь дикой властью, Перед которой даже дикий зверь, Не выдержав, притихнет, присмиреет. Той жизни миг десятилетья стоит. Неужто там я должен проводить, Неужто там-то должен я влачить Седого бытия остаток жалкий, Стать дьяволом, с ума сойти! – И это Зовётся милосердьем – милосердьем Великой королевы. Боже, сжалься! Даруй мне смерть, пока я человек, Дай землю мне покинуть ради неба! © Перевод Евг. Фельдмана 5.09.-5.10.1972 Все переводы Евгения Фельдмана Примечания Пьеса о Джоне Фросте была написана Уоткинсом в 1840 г. Образ Фроста — руководителя чартистского восстания в Уэльсе в 1839 г. — привлекал многих чартистских поэтов и писателей. Пьесу Уоткинса не решался опубликовать ни один издатель. Лишь значительно позднее ему удалось напечатать её за свой счёт. Отрывки из этой пьесы печатались в “The Northern Star” в 1841 г. Пьеса ставилась рабочими самодеятельными коллективами. ¹ - Первоначально Фрост был приговорён к смертной казни с последующим четвертованием. – («Антология чартистской литературы», с. 376). ² - По ходатайству чартистов о помиловании смертная казнь была заменена пожизненной ссылкой на каторгу в Австралию. – («Антология чартистской литературы», с. 376). Текст оригинала на английском языке Extract from the Play of John Frost (Scene, A dungeon —Frost reading) FROST. “Blessed are the merciful, for they shall obtain mercy.” From whom shall they obtain it? — not from man! Man curses man; cruel e’en in his mercy. Me, merciful, they recommend to mercy, And what do I obtain? — not that, nor justice! I sought for mercy for the suffring poor, And am condem’d for’t — aye, for that I’m sentenc’d to be hang’d, be drawn, and quarter’d — My sever’d limbs to be disposed of — how? Sold, strewn, or cook’d, as pleases our good Queen! To pity poor men’s woes is treason now. The loyal laugh at them, are thank’d and knighted. God, thou art merciful! Have mercy on me! On those who have more need of it than I, Because they’ve none on me, nor on the poor. Oh, God! if ‘tis expedient one man perish For thy poor people’s sake, I’ll be that man: If I have erred, ‘twas with no bad intent; But strictest judgment they have dealt on me. Oh may my death atone my sins in life. Oh, hear my prayer, Oh God! And pardon me. (Enter Jailor) JAILOR. Her Majesty most graciously has mercy — She will not hang you, but transport you, Sir. FROST. Transport me! I’d rather die — I’d rather far be hang’d. JAILOR. At your pleasure, Sir; But you will be transported, Sir — not hang’d. I thought you would have liked to hear it, Sir. (Exit Jailor.) FROST (solus) Transported! — ’tis to drag on death alive. Such mercy is the worst of cruelty. The fiends alone can call it mercy. Oh, ’tis sardonic! transport! aye, indeed! Transport in penal flames! — transported, ha! They’ll next call hell, — heaven — devils, too. They’ll christen angels — so, indeed, they are, Compar’d with those who make their hell of England. Alas for me! — what shall a good man do? Vice reigns on earth and virtue is her victim. They seiz’d me, immured me —the very priests, That pray God’s pity on poor prisoners, Made me a prisoner — was’t to pray for me? I was betray’d by my own counsellors, And men, I saved, witness’d against me falsely, Condemn’d their friend to shambles to be slaughter’d More like a beast for market than a man. And now Victoria’s mercy for me is — What? — banishment to earth’s remotest bounds, Far out of hearing of redress, or pity — There to be chain’d with felons ’neath the sun, A keeper o’er me with a whip of wire, And when I groan with unhabitual toil, Or faint with thirst, and hunger, or disease, To have the whip scourge off my blistered skin, And be worse tortur’d for my cries and shrieks. Nay, when worn nature sinks in torpid sleep, And dreams of former life stir thoughts of home, To be awak’d and goaded to my doom, — I whose whole course of life hath run contrary, So that my fate will make itself more felt. I to spend life’s latter days thus — thus nameless, It is too dreadful for my mind to bear, How can my body then? — it must not be! They cannot mean it, sure — a moment so — With such companions and such overseers, In such an irresponsive wilderness, Where man is authoriz’d to torture man, And so exults in his most savage power That wildest beasts grow tame and lose their terrors Compar’d with him, arm’d with his racking engines, A moment of such life were like whole years. And must I go with memory and spend The last grey remnant of my being thus? I shall go mad, or worse, become a fiend — And this they call their mercy — royal mercy! Be merciful, indeed, and give me death — Oh, let me die while yet I am a man — Give me some chance of leaving earth for heaven. The Northern Star, January 2, 1841 Другие стихотворения поэта: Стихи о Джордже Шелле, 18-летнем чартисте, убитом в Ньюпорте • Lines on Shell, Killed at Newport Эмиграция и хлебные законы • The Corn Laws and Emigration Распечатать стихотворение Количество обращений к стихотворению: 1346 Последние стихотворения To English version


Английская поэзия. Адрес для связи eng-poetry.ru@yandex.ru