Роберт Бернс (Robert Burns)

Monody on a Lady Famed for her Caprice

How cold is that bosom which folly once fired,
  How pale is that cheek where the rouge lately glisten’d!
How silent that tongue which the echoes oft tir’d,
  How dull is that ear which to flattery so listen’d!

If sorrow and anguish their exit await,
  From friendship and dearest affection remov’d;
How doubly severer, Maria, thy fate,
  Thou diedst unwept, as thou livedst unlov’d.

Loves, Graces, and Virtues, I call not on you;
  So shy, grave, and distant, ye shed not a tear:
But come, all ye offspring of Folly so true,
  And flowers let us cull for Maria’s cold bier.

We’ll search thro’ the garden for each silly flower,
  We’ll roam through the forest for each idle weed;
But chiefly the nettle, so typical, shower,
  For none e’er approach’d her but rued the rash deed.

We’ll sculpture the marble, we’ll measure the lay;
  Here Vanity strums on her idiot lyre;
There keen Indignation shall dart on his prey,
  Which spurning Contempt shall redeem from his ire.

        THE EPITAPH

HERE lies, now a prey to insulting neglect,
  What once was a butterfly, gay in life’s beam:
Want only of wisdom denied her respect,
  Want only of goodness denied her esteem.

Монодия на кончину леди, которая славилась своими капризами

Сколь грудь холодна, что недавно пылала, 
Cколь щёчка, румяная прежде, бледна.
Молчит – а ведь эхо она утомляла,
И лести, как прежде, не слышит она.

При жизни вы, леди, любови не знали, 
Но злобу судьбы вы познали вдвойне:
Ведь вот и сейчас в этом сумрачном зале 
Ваш гроб, не оплакан, стоит в тишине.

Напрасно здесь Грации звать для напутства, 
Не явится днесь Добродетель в слезах.
Давайте ж хоть мы ей, жрецы Безрассудства, 
Прощальный букетик оставим в ногах.

И цветиков глупых, и нечисти сорной,
Но – боле всего – мы крапивы нарвём:
Бывавший однажды у женщины вздорной 
Потом не однажды раскаялся в том.

Поставим ей бюст при последнем общенье.
Тщеславье последнее скажет прости.
И в жертву прицелит копьём Возмущенье,
Но жертву Презренье сумеет спасти.
 
ЭПИТАФИЯ

Покоится женщина здесь в небреженье. 
Сгорел  мотылёк, отблистав красотой. 
Увы, для признанья и для уваженья 
Ей так не хватало ума с добротой!

© Перевод Евг. Фельдмана
19-20.07.1999
Все переводы Евгения Фельдмана

Поддержать сайт