Роберт Бернс (Robert Burns)

Address to the Unco Guid, Or the Rigidly Righteous

My Son, these maxims make a rule,
    An' lump them aye thegither;
The Rigid Righteous is a fool,
    The Rigid Wise anither:
The cleanest corn that ere was dight
    May hae some pyles o' caff in;
So ne'er a fellow-creature slight
    For random fits o' daffin.

       Solomon.-Eccles. ch. vii. verse 16.

O YE wha are sae guid yoursel.
  See pious and sae holy,
Ye’ve nought to do but mark and tell
  Your neibour’s fauts and folly!
Whase life is like a weel-gaun mill,
  Supplied wi’ store o’ water:
The heaped happer’s ebbing still,
  And still the clap plays clatter:

Hear me, ye venerable core,
  As counsel for poor mortals,
That frequent pass douce Wisdom’s door,
  For glaikit Folly’s portals;
I, for their thoughtless careless sakes,
  Would here propone defences,-
Their donsie tricks, their black mistakes,
  Their failings and mischances.

Ye see your state wi’ their’s compar’d,
  And shudder at the niffer;
But cast a moment’s fair regard-
  What maks the mighty differ?
Discount what scant occasion gave,
  That purity ye pride in,
And (what’s aft mair than a’ the lave)
  Your better art o’ hidin’.

Think, when your castigated pulse
  Gies now and then a wallop,
What ragings must his veins convulse,
  That still eternal gallop!
Wi’ wind and tide fair i’ your tail,
  Right on ye scud your sea-way;
But in the teeth o’ baith to sail,
  It maks an unco leeway.

See Social life and Glee sit down,
  All joyous and unthinking,
Till, quite transmogrifled, they’re grown
  Debauchery and Drinking:
O would they stay to calculate
  Th’ eternal consequences;
Or your more dreaded hell to state,
  Damnation of expenses!

Ye high, exalted, virtuous Dames,
  Tied up in godly laces,
Before ye gie poor Frailty names,
  Suppose a change o’ cases;
A dear lov’d lad, convenience snug,
  A treacherous inclination-
But, let me whisper i’ your lug,
  Ye’re aiblins use temptation.

Then gently scan your brother man,
  Still gentler sister woman;
Tho’ they may gang a kennin wrang,
  To step aside is human.
One point must still be greatly dark,
  The moving why they do it;
And just as lamely can ye mark
  How far perhaps they rue it.

Who made the heart, ‘tis He alone
  Decidedly can try us;
He knows each chord, its various tone,
  Each spring, its various bias.
Then at the balance let’s be mute,
  We never can adjust it;
What’s done we partiy may compute,
  But know not what’s resisted.

Обращение к весьма добродетельным персонам, сиречь – к сугубым праведникам

            Мой сын, свои раздумья так
                    Я нынче подытожу: 
            Сугубый Праведник – дурак,
                    Сугубый Умник – тоже, 
            Мякина высится горой,
                    Зато чиста пшеница, 
            И если мы грешим порой,
                    То пусть нам всем простится!
 
                    Книга Екклесиаста, или Проповедника.
                    Глава 7, стих 16.1 

Неужто вы – святей святых,
        И по́ уши во лжи я? 
Неужто мало дел своих,
        И надо лезть в чужие?
Ужасно мельницы гремят,
        В них слышен гром обвала, 
Хоть в них пшеницы, говорят,
        Давненько не бывало!

Суровы Мудрости врата,
        А Глупость нам – не в пытку.
Легко, как чижики с куста, 
        Летим в её калитку.
Пускай слетаются ко мне 
        Беспечные созданья. 
Я как-нибудь найти родне
 	Сумею оправданье!

Себя вы, умники, навряд
        Сравните с массой серой.
Дистанция, как говорят,
        Огромного размера. 
Но если, находя концы,
        Свести нам де́бет-кре́дит, 
Немало ваших, мудрецы,
        К придуркам переедет!

Когда бунтует в жилах кровь,
        Кто угадать потщится, 
Какая сила может вновь
        Умерить бунтовщицу? 
Добро, коль ветер и поток
        В согласье обоюдно, 
Но если спор меж них жесток,
        Собьётся с курса судно!

Там, где Веселье воцарит
        Безбрежно, безгранично, 
Всё Пьянством кончиться грозит
        И Дракой неприличной. 
Но если, Господи прости,
        Таков сей Пир издревле, 
То чем убыткам счёт вести,
        Повеситься дешевле!

Теперь я обращаюсь к вам,
        Магистерши злословья: 
Не попрекайте милых дам
        Запретной их любовью. 
Осмельтесь опыт совершить –
        На грех сменить безгрешность... 
Боюсь, однако, согрешить
        Вам не позволит внешность!

Да будет брат прощён стократ,
        Сестра – тысячекратно. 
Се – человек, из века в век
        Толкуемый превратно. 
Что движет им и почему?
        В нём всё темно и сложно. 
Когда он кается, ему
        Я верю осторожно.

Лишь Тот, кто сердце в нас вложил,
        Знаток его созвучий. 
Лишь Он в гуденье наших жил
        Найдёт мотив певучий. 
О человеке по верхам
        Имея представленье, 
Пошли б и глубже мы – но там
        Нас ждет сопротивленье.

© Перевод Евг. Фельдмана
5-9.06.1997
26.04.2000 (комментарий)
Все переводы Евгения Фельдмана

Поддержать сайт