Джон Гей (John Gay)

Часть I. Басня 31. Вездесущий призрак

	Томимый чувственною жаждой,
Познав пороки все и каждый,
Мужчина, что ещё был молод,
Душой и телом чуя холод,
Страдал от хвори одиноко,
Тоской терзаемый жестоко.

	Он то ругался, то молился,
Но некий Призрак вдруг явился.
Он был значителен и важен,
И голос был его протяжен:

	– Мой друг, зовут меня Тревога,
И я наставник твой от Бога.
В почёте, в славе и во власти,
В любви, в богатстве нету счастья,
Когда в тебе здоровья нету.
Ты крепко, друг, запомни это!

	Сказав, исчез он, словно сдулся,
Но в человеке страх проснулся.
И от разврата и попоек
Он отказался, твёрд и стоек,
Потом решил остепениться,
На нежной прелести жениться.

	Но Призрак вновь пришёл известный
И свой урок продолжил пресный.
Сказал, что прелесть – это хрупко:
Нужна хозяйка – не голубка,
Что, ходят слухи, у девицы
Любовных связей – вереницы,
Что будут страхи и раздоры,
Долги, суды и кредиторы,
Прошенья, хлопоты, тревоги
И шиш наследникам в итоге.

	И дале, силы не жалея,
Решив, я всё преодолею,
Богатства человек добился.
Но Призрак вновь к нему явился
И предсказал ему пропажи,
И кражи, и убийство даже,
И человека всею мочью
Стал мучить страх и днём, и ночью.
А где подмога, соучастье?
Не обратиться ли ко власти?
И обратился – пусть поможет.
Но Призрак вновь его тревожит:
Твердит, что все друзья – иуды,
Что Зависть царствует повсюду:
Его паденью будут рады,
Его затопчут без пощады.

	В бегах от Призрака Тревоги
Нашёл свои пути-дороги
Сей человек к садам и к нивам,
Стал цветоводом хлопотливым.
Тревога – вслед: гудит о градах,
О насекомых и о гадах,
О засухах и наводненьях
И прочих грозных разореньях.
Но человек не внял внушенью
И предложил своё решенье.

	– Тревога, Призрак, Бога ради,
Прошу тебя, не следуй сзади:
Ты частый гость, – по сей причине
Передо мной ходи отныне!

© Перевод Евг. Фельдмана
19-20.05.2017
Все переводы Евгения Фельдмана

Part I. Fable 31. The Universal Apparition

  A rake, by every passion ruled,
  With every vice his youth had cooled;
  Disease his tainted blood assails;
  His spirits droop, his vigour fails;
  With secret ills at home he pines,
  And, like infirm old age, declines.
     As, twinged with pain, he pensive sits,
  And raves, and prays, and swears by fits,
  A ghastly phantom, lean and wan,
  Before him rose, and thus began:

    'My name, perhaps, hath reached your ear;
  Attend, and be advised by Care.
  Nor love, nor honour, wealth, nor power,
  Can give the heart a cheerful hour,
  When health is lost. Be timely wise:
  With health all taste of pleasure flies.'
     Thus said, the phantom disappears.
  The wary counsel waked his fears:
  He now from all excess abstains,
  With physic purifies his veins;

  And, to procure a sober life,
  Resolves to venture on a wife.
     But now again the sprite ascends,
  Where'er he walks his ear attends;
  Insinuates that beauty's frail,
  That perseverance must prevail;
  With jealousies his brain inflames,
  And whispers all her lovers' names.
  In other hours she represents
  His household charge, his annual rents,

  Increasing debts, perplexing duns,
  And nothing for his younger sons.
     Straight all his thought to gain he turns,
  And with the thirst of lucre burns.
  But when possessed of fortune's store,
  The spectre haunts him more and more;
  Sets want and misery in view,
  Bold thieves, and all the murd'ring crew,
  Alarms him with eternal frights,
  Infests his dream, or wakes his nights.

  How shall he chase this hideous guest?
  Power may perhaps protect his rest.
  To power he rose. Again the sprite
  Besets him, morning, noon, and night!
  Talks of ambition's tottering seat,
  How envy persecutes the great,
  Of rival hate, of treacherous friends,
  And what disgrace his fall attends.
     The Court he quits to fly from Care,
  And seeks the peace of rural air:

  His groves, his fields, amused his hours;
  He pruned his trees, he raised his flowers.
  But Care again his steps pursues;
  Warns him of blasts, of blighting dews,
  Of plund'ring insects, snails, and rains,
  And droughts that starved the laboured plains.
  Abroad, at home, the spectre's there:
  In vain we seek to fly from Care.
  At length he thus the ghost address'd:
  'Since thou must be my constant guest,

  Be kind, and follow me no more;
  For Care by right should go before.'

Поддержать сайт