Редьярд Киплинг (Rudyard Kipling)

Ветхое судно

(Вольный перевод)

     ...И, как сообщают, "Мэри Поллок", покинутая экипажем,
     все еще остается на плаву в открытом море.
     "Судовладельческие известия"


     Не знали крепче корабля...
     И вот - не слушаюсь руля:
Внезапна и безмерна ярость моря.
     Волна меня вздымает, бьет,
     Слепит, уродует - и вот,
Иду вслепую и хлебаю горя.

     Меня бы в док, на верфь:
     Не человек, а червь
Послал меня бороться с океаном! -
     Чтоб некий пароход
     Средь окаянных вод
Со мной покончил гибельным тараном.

     Я - как избитый пес!
     Что ветер не унес -
Волна смела с несчастных этих палуб.
     Разбито все подряд.
     И топки не горят, -
Но океан моих не внемлет жалоб.

     Не шторм, а сущий ад!
     И хлещет водопад
В отверстие зияющего люка.
     Не шторм, а лютый черт!
     И стоном стонет борт,
А вот гудок - не издает ни звука.

     Идет за валом вал;
     Беспомощен штурвал,
Но я держусь, как честный старый воин...
     Вовсю ревет норд-ост,
     Во мгле не видно звезд,
А в трюме течь - и нужно ждать пробоин...
 
     На миг борьбу ослабь -
     И подминает хлябь.
Не зря витали чайки, точно грифы...
     Решили моряки:
     Здесь воды глубоки,
И судно здесь не выбросит на рифы.

     Мечталось повидать
     И стынущую гладь,
По коей айсбергов дрейфуют массы,
     И сказочную ту
     На юге широту,
Где плыть нельзя сквозь тяжкие саргассы...

     На лютую беду -
     В последний рейс иду...
"Простоем пароходы не балуем!" -
     Иду, судьбу кляня,
     И мой же брат меня
Предательским погубит поцелуем.

     О где вы, док и верфь?..
     Меня двуногий червь
Застраховал - и взыщет чистоганом...
     А старый пароход
     И сам ко дну пойдет,
Меня прикончив гибельным тараном.

© Перевод Сергея Александровского (2005)
Сергей Александровский - русский поэт и переводчик.

The Derelict

       And reports the derelict Mary Pollock still at sea.
                                                 SHIPPING NEWS

	I was the staunchest of our fleet
	Till the sea rose beneath my feet
Unheralded, in hatred past all measure.
	Into his pits he stamped my crew,
	Buffeted, blinded, bound and threw,
Bidding me eyeless wait upon his pleasure.
 
	Man made me, and my will
	Is to my maker still,
Whom now the currents con, the rollers steer --
	Lifting forlorn to spy
	Trailed smoke along the sky,
Falling afraid lest any keel come near!
 
	Wrenched as the lips of thirst,
	Wried, dried, and split and burst,
Bone-bleached my decks, wind-scoured to the graining;
	And, jarred at every roll
	The gear that was my soul
Answers the anguish of my beams' complaining.
 
	For life that crammed me full,
	Gangs of the prying gull
That shriek and scrabble on the riven hatches.
	For roar that dumbed the gale,
	My hawse-pipes' guttering wail,
Sobbing my heart out through the uncounted watches.
 
	Blind in the hot blue ring
	Through all my points I swing --
Swing and return to shift the sun anew.
	Blind in my well-known sky
	I hear the stars go by,
Mocking the prow that cannot hold one true.
 
	White on my wasted path
	Wave after wave in wrath
Frets 'gainst his fellow, warring where to send me.
	Flung forward, heaved aside,
	Witless and dazed I bide
The mercy of the comber that shall end me.
 
	North where the bergs careen,
	The spray of seas unseen
Smokes round my head and freezes in the falling.
	South where the corals breed,
	The footless, floating weed
Folds me and fouls me, strake on strake upcrawling.
 
	I that was clean to run
	My race against the sun --
Strength on the deep, am bawd to all disaster;
	Whipped forth by night to meet
	My sister's careless feet,
And with a kiss betray her to my master.
 
	Man made me, and my will
	Is to my maker still --
To him and his, our peoples at their pier:
	Lifting in hope to spy
	Trailed smoke along the sky,
Falling afraid lest any keel come near!

Поддержать сайт