Джордж Гордон Байрон (George Gordon Byron)

E nihilo nihil, или зачарованная эпиграмма

Рифм написал я семь томов
Для Джона Меррея столбцов.
Немного было переводов
Для галльских и других народов;
Для немцев два, - но их язык
Мне чужд: к нему я не привык.
Страсть воспевал я вдохновенно,
(Что нынче петь несовременно),
Кровосмешение, разврат
И прочих развлечений ряд,
На сценах услаждавших взгляды
И персов, и сынов Эллады.
Да, романтичен был мой стих,
И пылок, по словам других.
Чистосердечно иль притворно,
Но многие твердят упорно,
Что в подражаньях древним, - им
Стиль классиков невыносим.
Но я к нему давно привычен, -
И, - как-никак, - теперь классичен,
Но промах я уразумел
И, чтоб исправиться, запел
О деле более достойном -
Подобном славным, древним войнам.
Слагал я песни, как Нерон, -
И Риццо пел, - как Рим пел он.
Я пел и что ж?.. Скажу без лести
Великой вдруг добился чести:
Четыре первые стиха
(Хотя они не без греха)
Наметили для переводов
Четырнадцать чужих народов!
Так меркнет блеск семи томов
Пред славой четырех стихов.
Я эту славу посвящаю
Ринальдо повести моей.
В ней "аппетит" я воспеваю
А переводчик - (о, злодей!)
С развязностью донельзя милой
Его вдруг заменяет "силой".
О Муза, близок твой полет,
Так дай же, Риццо, мне доход!

Перевод В. Мазуркевича

* * *

* Из ничего ничто (лат.)

E Nihilo Nihil, OR An Epigram Bewitched

Of rhymes I printed seven volumes—
The list concludes John Murray's columns:
Of these there have been few translations
For Gallic or Italian nations;
And one or two perhaps in German—
But in this last I can't determine.
But then I only sung of passions
That do not suit with modern fashions;
Of Incest and such like diversions
Permitted only to the Persians,
Or Greeks to bring upon their stages—
But that was in the earlier ages
Besides my style is the romantic,
Which some call fine, and some call frantic;
While others are or would seem as sick
Of repetitions nicknamed Classic.
For my part all men must allow
Whatever I was, I'm classic now.
I saw and left my fault in time,
And chose a topic all sublime—
Wondrous as antient war or hero—
Then played and sung away like Nero,
Who sang of Rome, and I of Rizzo:
The subject has improved my wit so,
The first four lines the poet sees
Start forth in fourteen languages!
Though of seven volumes none before
Could ever reach the fame of four,
Henceforth I sacrifice all Glory
To the Rinaldo of my Story:
I've sung his health and appetite
(The last word 's not translated right—
He 's turned it, God knows how, to vigour)
I'll sing them in a book that 's bigger.
Oh! Muse prepare for thy Ascension!
And generous Rizzo! thou my pension.

Поддержать сайт