Джордж Гордон Байрон (George Gordon Byron)

Строки, написанные под вязом на кладбище в Гарроу

Места родимые! Здесь ветви вздохов полны,
С безоблачных небес струятся ветра волны:
Я мыслю, одинок, о том, как здесь бродил
По дерну свежему я с тем, кого любил,
И с теми, кто сейчас, как я, - за синей далью, -
Быть может, вспоминал прошедшее с печалью:
О, только б видеть вас, извилины холмов!
Любить безмерно вас я все еще готов;
Плакучий вяз! Ложась под твой шатер укромный,
Я часто размышлял в час сумеречно-скромный:
По старой памяти склоняюсь под тобой,
Но, ах! уже мечты бывалой нет со мной;
И ветви, простонав под ветром - пред ненастьем, -
Зовут меня вздохнуть над отснявшим счастьем,
И шепчут, мнится мне, дрожащие листы:
"Помедли, отдохни, прости, мой друг, и ты!"
Но охладит судьба души моей волненье,
Заботам и страстям пошлет успокоенье,
Так часто думал я, - пусть близкий смертный час
Судьба мне усладит, когда огонь погас;
И в келью тесную, иль в узкую могилу -
Хочу я сердце скрыть, что медлить здесь любило;
С мечтою страстной мне отрадно умирать,
В излюбленных местах мне сладко почивать;
Уснуть навеки там, где все мечты кипели,
На вечный отдых лечь у детской колыбели;
Навеки отдохнуть под пологом ветвей,
Под дерном, где, резвясь, вставало утро дней;
Окутаться землей на родине мне милой,
Смешаться с нею там, где грусть моя бродила;
И пусть благословят - знакомые листы,
Пусть плачут надо мной - друзья моей мечты;
О, только те, кто был мне дорог в дни былые, -
И пусть меня вовек не вспомнят остальные.

Перевод А. Блока

Lines Written beneath an Elm in the Churchyard of Harrow

SPOT of my youth! whose hoary branches sigh,
Swept by the breeze that fans thy cloudless sky;
Where now alone I muse, who oft have trod,
With those I loved, thy soft and verdant sod;
With those who, scattered far, perchance deplore,
Like me, the happy scenes they knew before:
O, as I trace again thy winding hill,
Mine eyes admire, my heart adores thee still,
Thou drooping elm! beneath whose boughs I lay,
And frequent mused the twilight hours away;
Where, as they once were wont, my limbs recline,
But ah! without the thoughts which then were mine:
How do thy branches, moaning to the blast,
Invite the bosom to recall the past,
And seem to whisper, as they gently swell,
“Take, while thou canst, a lingering, last farewell!”	

  When fate shall chill, at length, this fevered breast,
And calm its cares and passions into rest,
Oft have I thought, ’t would soothe my dying hour,
If aught may soothe when life resigns her power,
To know some humble grave, some narrow cell,
Would hide my bosom where it loved to dwell.
With this fond dream, methinks, ’t were sweet to die—
And here it lingered, here my heart might lie;
Here might I sleep where all my hopes arose;
Scene of my youth, and couch of my repose;
Forever stretched beneath this mantling shade,
Pressed by the turf where once my childhood played,
Wrapt by the soil that veils the spot I loved,
Mixed with the earth o’er which my footsteps moved:
Blest by the tongues that charmed my youthful ear,
Mourned by the few my soul acknowledged here;
Deplored by those in early days allied,
And unremembered by the world beside.

Поддержать сайт