Перси Биши Шелли (Percy Bysshe Shelley)

Hymn of Pan

FROM the forests and highlands
We come, we come;
From the river-girt islands,
Where loud waves are dumb
Listening to my sweet pipings.
The wind in the reeds and the rushes,
The bees on the bells of thyme,
The birds on the myrtle-bushes,
The cicale above in the lime,
And the lizards below in the grass,
Were as silent as ever old Tmolus was,
Listening to my sweet pipings.

Liquid Peneus was flowing,
And all dark Temple lay
In Pelion's shadow, outgrowing
The light of the dying day,
Speeded by my sweet pipings.
The Sileni and Sylvans and fauns,
And the Nymphs of the woods and wave
To the edge of the moist river-lawns,
And the brink of the dewy caves,
And all that did then attend and follow,
Were silent with love,--as you now, Apollo,
With envy of my sweet pipings.

I sang of the dancing stars,
I sang of the dedal earth,
And of heaven, and the Giant wars,
And love, and death, and birth.
And then I changed my pipings,--
Singing how down the vale of Maenalus
I pursued a maiden, and clasped a reed:
Gods and men, we are all deluded thus;
It breaks in our bosom, and then we bleed.
All wept--as I think both ye now would,
If envy or age had not frozen your blood--
At the sorrow of my sweet pipings. 

Гимн Пана

                        I

С холмов, из темных лесов
За мной, за мной!
С перевитых потоками островов,
Где смолкает шумящий прибой,
Внимая пенью моей свирели.
Умолкли птицы в листве,
И ветер притих в тростниках,
И ящерицы в траве,
И пчелы на тминных лугах,
И смолк веселых кузнечиков голос,
И все безмолвно, как древний Тмолос,
При сладостном пенье моей свирели.

                         II

Струится Пеней полусонно,
На дол Темпейский ложится тень
От темного Пелиона,
Спеша прогнать слабеющий день,
Чтоб слушать пенье моей свирели.
И нимфы ручьев и лесов,
Силены и фавны, сильваны
Выходят на берег, услышав мой зов,
На влажные от росы поляны.
И все умолкает, как ты, Аполлон,
Когда ты внемлешь, заворожен
Напевом сладостным нежной свирели.

                         III

О пляшущих звездах пою,
Пою столетья, землю и твердь,
Титанов, свой род истребивших в бою,
Любовь, Рожденье и Смерть -
И вдруг меняю напев свирели.
Пою, как догнал я в долине Менала
Сирингу, что стала простым тростником,
Но так и с людьми и с богами бывало:
Полюбит сердце - и плачет потом.
И если не властвует ревность над вами
Иль пламень в крови не потушен годами,
Рыдайте над скорбью моей свирели.

Перевод Вильгельма Левика



       Из лесов и с утесов
            Мы спешим, мы спешим,
       С островов и откосов,
            Где простор водяной недвижим,
                 Услажденный моею свирелью,

       Ветер в густых камышах,
            Пчела над цветочною кущей,
       Птички близ мирты, в кустах,
            Цикада на липе цветущей,
       И ящериц с_е_мьи, сокрыты травой,
            Внимали, молчали, как Тмол вековой,
                 Услаждаясь моею свирелью.

       И спокойно, без звона,
            Зыбь Пенея текла,
       И в тени Пелиона
            Вся во мраке Темпея была,
                 Услаждаясь моею свирелью.

       Нимфы лесов и ручьев,
            Сатиры, Силены, Сильваны,
       Медля на глади лугов,
            Близ впадин, где дремлют туманы,
       Внимали, был каждый любовью смущен,
            Молчали, как ты замолчал, Аполлон,
                 Услаждаясь моею свирелью.

       Я им пел о Творенье,
            Пел о пляске миров,
       О Любви, о Рожденье,
            И о Смерти, о тайнах богов, -
                 И запел о другом я свирелью.

       Пел, как я к деве приник,
            Спеша по равнине Менала,
       Обнял же только тростник,
            О, боги, о, люди, как мало,
       Как мало нам счастья в обмане страстей,
            Все плакали, плачьте печали моей,
                  Услаждаясь моею свирелью.

Перевод К.Д. Бальмонта

Поддержать сайт