Томас Парнелл (Thomas Parnell)

The Book-Worm

Come hither, Boy, we'll hunt to Day
The Book-Worm, ravening Beast of Prey,
Produc'd by Parent Earth, at odds
(As Fame reports it) with the Gods.
Him frantick Hunger wildly drives
Against a thousand Authors Lives:
Thro' all the Fields of Wit he flies;
Dreadful his Head with clust'ring Eyes,
With Horns without, and Tusks within,
And Scales to serve him for a Skin.
Observe him nearly, lest he climb
To wound the Bards of antient Time,
Or down the Vale of Fancy go
To tear some modern Wretch below:
On ev'ry Corner fix thine Eye,
Or ten to one he slips thee by.

See where his Teeth a Passage eat:
We'll rouse him from the deep Retreat.
But who the Shelter's forc'd to give?
'Tis Sacred Virgil as I live!
From Leaf to Leaf, from Song to Song,
He draws the tadpole Form along,
He mounts the gilded Edge before,
He's up, he scuds the Cover o'er,
He turns, he doubles, there he past,
And here we have him, caught at last.

Insatiate Brute, whose Teeth abuse
The sweetest Servants of the Muse.
(Nay never offer to deny,
I took thee in the Fact to fly.)
His Roses nipt in ev'ry Page,
My poor Anacreon mourns thy Rage.
By thee my Ovid wounded lies;
By thee my Lesbia's Sparrow dies:
Thy rabid Teeth have half destroy'd
The Work of Love in Biddy Floyd,
They rent Belinda's Locks away,
And spoil'd the Blouzelind of Gay.
For all, for ev'ry single Deed,
Relentless Justice bids thee bleed.
Then fall a Victim to the Nine,
My self the Priest, my Desk the Shrine.

Bring Homer, Virgil, Tasso near,
To pile a sacred Altar here;
Hold, Boy, thy Hand out-run thy Wit,
You reach'd the Plays that D---s writ;
You reach'd me Ph---s rustick Strain;
Pray take your mortal Bards again.

Come bind the Victim,—there he lies,
And here between his num'rous Eyes
This venerable Dust I lay,
From Manuscripts just swept away.

The Goblet in my Hand I take,
(For the Libation's yet to make)
A Health to Poets! all their Days
May they have Bread, as well as Praise;
Sense may they seek, and less engage
In Papers fill'd with Party-Rage.
But if their Riches spoil their Vein
Ye Muses, make them poor again.

Now bring the Weapon, yonder Blade,
With which my tuneful Pens are made.
I strike the Scales that arm thee round,
And twice and thrice I print the Wound;
The sacred Altar floats with red,
And now he dies, and now he's dead.

How like the Son of Jove I stand,
This Hydra stretch'd beneath my Hand!
Lay bare the Monster's Entrails here,
To see what Dangers threat the Year:
Ye Gods! what Sonnets on a Wench?
What lean Translations out of French?
'Tis plain, this Lobe is so unsound,
S--- prints, before the Months go round.

But hold, before I close the Scene,
The sacred Altar shou'd be clean.
Oh had I Sh---ll's Second Bays,
Or T---! thy pert and humble Lays!
(Ye Pair, forgive me, when I vow
I never miss'd your Works till now)
I'd tear the Leaves to wipe the Shrine,
(That only way you please the Nine)
But since I chance to want these two,
I'll make the Songs of D---y do.

Rent from the Corps, on yonder Pin,
I hang the Scales that brac't it in;
I hang my studious Morning Gown,
And write my own Inscription down.

‘This Trophy from the Python won,
‘This Robe, in which the Deed was done,
‘These, Parnell glorying in the Feat,
‘Hung on these Shelves, the Muses Seat.
‘Here Ignorance and Hunger found
‘Large Realms of Wit to ravage round;
‘Here Ignorance and Hunger fell;
‘Two Foes in one I sent to Hell.
‘Ye Poets, who my Labours see,
‘Come share the Triumph all with me!
‘Ye Criticks! born to vex the Muse,
‘Go mourn the grand Ally you lose. 

Книжный червь

Се – червь страницы, переплёты 
Изгрыз. – Мой сын, сведём с ним счёты! 
Он создан Богом ради шутки, 
А у людей убытки жутки: 
Он портит полные собранья. – 
Пора покончить с этой дрянью! 
На нём чешуйки вместо шкурки. 
Тысячеглазый, с нами в жмурки 
Играть недолго будет, грубо 
Точа бесчисленные зубы 
В своих делах несимпатичных 
О наших авторов античных, 
А также авторов новейших 
В своих бурениях дальнейших. 
Он здесь блуждает, словно морок, 
И ты, мой сын, будь трижды зорок! 
 
      Куда деваться книгоеду? 
Мы поспешим за ним по следу: 
Вергилий – там его жилище 
И святотатственная пища, 
Там долгий путь витиеватый 
Буравил гад продолговатый. 
Он проторил свои дорожки 
Сквозь золочёные обложки 
Но, как хитро ни закопался, 
Мы говорим: – ага, попался! 
 
      Ага, попался, гад протяжный! 
Какой там, к чёрту, суд присяжный! 
Склонившись над Анакрео́ном, 
Я слышу жалобы со стоном. 
А вот – любимый мой Овидий. 
Ах, Боже мой, в каком он виде! 
Ты умертвил, неодолимый, 
И воробья его любимой! 
Тобой – тобой изгрызен, пройда, 
Любовный томик Би́дди Флойд – а! 1   
Ты уничтожил и Белинду, 2   
И даму Гэя – Блузелинду. – 3   
За их великие страданья 
Ты недостоин оправданья! 
Конец – тебе, твоим проказам! 
(Все девять Муз вздохнули разом). 
 
      Гоме́р, Верги́лий и Торква́то, 
Который Тассо (о, утрата!), 
Мой драматург любимый – Дéннис 4   
(Куда – куда от горя денусь?), 
О, бедный Фи́липс! (Автор грубый, 
Но всё же мне – урон сугубый). 
 
      О, мальчик мой, над жертвой каждой 
Ты горе выплакать возжаждай, 
И да не будет охам-ахам 
Конца над сим священным прахом! 
 
      Отдавши должное рыданьям, 
Я приступаю к возлияньям. 
Да будут сытыми поэты,  
Да будут славою согреты 
И с эмпирей своих витийных 
Да не сойдут для склок партийных, 
И если их испортит злато, 
Пусть снова бедствуют ребята. 
 
      Подай мне ножик перочинный. 
Свершу торжественный и чинный 
Обряд преданья смертной казни 
Того, кто книги без боязни 
Попортил, внутрь залезая. 
Его я медленно терзаю… 
 
      Казнил мерзавца. Ножик вытер. 
Стою на Гидрой, как Юпитер. 
Сколь многочисленные дряни 
Кишмя кишат здесь в каждой ране: 
Сонеты для домохозяек; 
Вот – перевод французских баек; 
Читать – уснуть и не проснуться. 
(И толмача б казнил, занудца!). 
 
      Вот Шéдуэлл второстепенный, 
Вот Тейт, нахальный, дерзновенный. 
Они напомнили мне дружно: 
Святой алтарь очистить нужно. 
 
      Алтарь я ими вытираю. 
Да будет польза хоть такая 
От тех, кого я до разборки 
Прочёл от корки и до корки. 
А кто другую пользу ищет… 
Сам Да́рфи пусть его освищет! 5   
 
      Снял чешую с червя и, весел, 
Перед собой на гвоздь повесил, 
Халат повесил, и, прощаясь, 
К тебе, читатель, обращаюсь: 
 
      «Здесь гад, поверженный с успехом, 
Здесь то, что можно счесть доспехом. 
Здесь Глад с Невежеством гнездились, 
Здесь преступленья громоздились. 
Здесь Глад с Невежеством убиты, 
И два врага, в одном сокрыты, 
За сотни тысяч козней гадских 
В аду вопят от казней адских. 
Поэты, подвиг оцените, 
Со мной триумф мой разделите. 
Пусть плачет критик, нá смех Музам: 
С каким покончено союзом!» 

© Перевод Евг. Фельдмана
Все переводы Евгения Фельдмана

Поддержать сайт