Перси Биши Шелли (Percy Bysshe Shelley)

The Question

I dreamed that, as I wandered by the way,
Bare Winter suddenly was changed to Spring,
And gentle odours led my steps astray,
Mixed with a sound of waters murmuring
Along a shelving bank of turf, which lay
Under a copse, and hardly dared to fling
Its green arms round the bosom of the stream,
But kissed it and then fled, as thou mightest in dream.

There grew pied wind-flowers and violets,
Daisies, those pearled Arcturi of the earth,
The constellated flower that never sets;
Faint oxlips; tender bluebells, at whose birth
The sod scarce heaved; and that tall flower that wets--
Like a child, half in tenderness and mirth--
Its mother's face with Heaven's collected tears,
When the low wind, its playmate's voice, it hears.

And in the warm hedge grew lush eglantine,
Green cowbind and the moonlight-coloured may,
And cherry-blossoms, and white cups, whose wine
Was the bright dew, yet drained not by the day;
And wild roses, and ivy serpentine,
With its dark buds and leaves, wandering astray;
And flowers azure, black, and streaked with gold,
Fairer than any wakened eyes behold.

And nearer to the river's trembling edge
There grew broad flag-flowers, purple pranked with white,
And starry river buds among the sedge,
And floating water-lilies, broad and bright,
Which lit the oak that overhung the hedge
With moonlight beams of their own watery light;
And bulrushes, and reeds of such deep green
As soothed the dazzled eye with sober sheen.

Methought that of these visionary flowers
I made a nosegay, bound in such a way
That the same hues, which in their natural bowers
Were mingled or opposed, the like array
Kept these imprisoned children of the Hours
Within my hand,--and then, elate and gay,
I hastened to the spot whence I had come,
That I might there present it!--Oh! to whom? 

Вопрос

    I

Мне снился снег, засыпавший округу,
   Кружащийся, как мысли, надо мной, -
Кружащим в мыслях тягостных. Но, вьюгу
   Развеяв, с юга брызнуло весной,
Луга и лес взглянули друг на друга,
   Омытые недавней белизной
Снегов, и ветвь склонилась над рекою,
Как я, не разбудив, над спящею тобою.

    II

Мгновенно всю природу охватив,
   Щедр на узоры, краски, ароматы,
Неистовствовал свежести порыв.
   Весенний запах вереска и мяты
Был горьковат и ландыша - игрив,
   Ковер травы пушился непримятый,
И тысячью бездонно-синих глаз
Фиалка феерически зажглась.

    III

От вишен исходил такой дурман,
   Как будто - выжимай вино в бутыли
Хоть нынче же - и сразу будешь пьян;
   Волнующе прекрасны розы были,
Приветлив плющ, не пасмурен бурьян,
   Мох мягок; ветки влажные скользили
Мне по лицу - и прелесть этой влаги
Перу не поддается и бумаге.

    IV

По дивно изменившейся тропинке
   Спустись к ручью, я астры увидал
На берегу, вдоль берега - кувшинки
   (Их цвет был бело-розов, желт и ал),
На листьях плыли лилий сердцевинки,
   И, утомленный блеском, отдыхал
Подолгу взгляд мой в камышах прибрежных -
Неярких, и доверчивых, и нежных.

    V

И вот я опустился на колени
   Над россыпью таинственных цветов
И начал рвать их - в буйности весенней,
   В хаосе жизни, в прелести лугов
Под солнцем сна расцветшие растенья -
   Пусть на мгновенья... Вот букет готов,
Но весь трепещет, рвется прочь из рук:
Он другу собран в дар. - А кто мне друг?

Перевод В. Топорова


 Приснилось мне, что я один блуждал,
      И вдруг зима сменилася весною,
 Душистый запах сердце услаждал,
      Играл ручей певучею волною,
 И ветер что-то зарослям шептал;
      Мерцая изумрудной пеленою,
 Они едва касались нежных струй,
 Спешили дать им беглый поцелуй.

 Цветы сплетались точно в пестром свитке,
      Фиалка, анемона, златоок,
 Росли и вновь росли они в избытке,
      Гляделись колокольчики в поток,
 И буквица теснилась к маргаритке,
      И стройно встал застенчивый цветок,
 Что плачет над водой от сладкой муки,
 Заслыша утра вздох - родные звуки.

 Качался опьяненный тонкий хмель,
      Как изгородь, раскинулся шиповник,
 Над вишневым цветком кружился шмель,
      Шептались боярышник и терновник,
 И ветер пел звучнее, чем свирель, -
      Их ласковый невидимый садовник;
 Цветы блистали призрачным огнем,
 Светлей всего, что можно видеть днем.

 И ближе, вплоть у самой влаги зыбкой,
      Скользившей и качавшейся едва,
 Кувшинки раскрывалися с улыбкой,
      Речной глазок и шпажная трава,
 Обнялся дуб зеленый с ивой гибкой,
      Смешалась их влюбленная листва,
 И лилии своею белизною
 Как будто им светили над волною.

 Мне чудилось, что я связал букет
      Из этих изумрудных привидений,
 И жил, дышал обманчивый их цвет,
      Менялись краски призрачных растений,
 Питомцев - отошедших прошлых лет,
      Любимцев - ускользающих Мгновений.
 Вдруг сердце сжалось чувством пустоты:
 Кому отдам я лучшие цветы?

Перевод К.Д. Бальмонта

Поддержать сайт