Перси Биши Шелли (Percy Bysshe Shelley)

To Mary Wollstonecraft Godwin

I.

Mine eyes were dim with tears unshed;
Yes, I was firm -- thus wert not thou;--
My baffled looks did fear yet dread
To meet thy looks -- I could not know
How anxiously they sought to shine
With soothing pity upon mine.

II.

To sit and curb the soul's mute rage
Which preys upon itself alone;
To curse the life which is the cage
Of fettered grief that dares not groan,
Hiding from many a careless eye
The scornèd load of agony.

III.

Whilst thou alone, then not regarded,
The thou alone should be,
To spend years thus, and be rewarded,
As thou, sweet love, requited me
When none were near -- Oh! I did wake
From torture for that moment's sake.

IV.

Upon my heart thy accents sweet
Of peace and pity fell like dew
On flowers half dead;-- thy lips did meet
Mine tremblingly; thy dark eyes threw
Their soft persuasion on my brain,
Charming away its dream of pain.

V.

We are not happy, sweet! our state
Is strange and full of doubt and fear;
More need of words that ills abate;--
Reserve or censure come not near
Our sacred friendship, lest there be
No solace left for thee and me.

VI.

Gentle and good and mild thou art,
Nor can I live if thou appear
Aught but thyself, or turn thine heart
Away from me, or stoop to wear
The mask of scorn, although it be
To hide the love thou feel'st for me. 

К Мэри Вульстонкрафт Годвин

Я удержал нахлынувшие слезы,
     Я твердым был и лишь слегка вздохнул,
Свои глаза, как бы страшась угрозы,
     Я от твоих в испуге отвернул,
И я не знал, что ты, меня жалея,
Глядела и любила, не робея.

Согнуть себя и бешенство души,
     Что лишь своим питается мученьем,
Проклятья повторять в глухой тиши,
     Томиться беспросветным заключеньем,
Да, быть в цепях, не сметь стонать в тюрьме,
От глаз чужих скрываться в душной тьме.

И ты одна, в мучительные годы,
     Меж тем как на тебя я не глядел,
Во мне лучом любви взрастила всходы
     И положила тягостям предел,
И я, под блеском этого мгновенья,
От горького восстал самозабвенья.

Твои слова, в которых мир дышал,
     Упали в сердце, как роса живая
На тот цветок, что не совсем завял;
     Твои уста к моим, изнемогая,
Прильнули; взор твой вспыхнул, как в огне,
И сладко убедил печаль во мне.

О, милая! Тоска и опасенье
     Еще грозят так странно мне с тобой,
Еще нам нужно слово утешенья;
     Превратности с томительной борьбой
Пусть к нам свои не обращают взгляды,
А то совсем не будет нам отрады.

Ты так кротка, ты так добра, мила,
     И я не мог бы жить на этом свете,
Когда бы ты такою не была,
     Когда б ты отказала мне в привете,
Надела б маску,- лишь в душе, на дне,
Скрывая ото всех любовь ко мне.

Перевод К.Д. Бальмонта

Поддержать сайт