Уолт Уитмен (Walt Whitman)

Leaves of Grass. 34. Sands at Seventy. 21. With Husky-Haughty Lips, O Sea!

With husky-haughty lips, O sea!
Where day and night I wend thy surf-beat shore,
Imaging to my sense thy varied strange suggestions,
(I see and plainly list thy talk and conference here,)
Thy troops of white-maned racers racing to the goal,
Thy ample, smiling face, dash'd with the sparkling dimples of the sun,
Thy brooding scowl and murk—thy unloos'd hurricanes,
Thy unsubduedness, caprices, wilfulness;
Great as thou art above the rest, thy many tears—a lack from all
      eternity in thy content,
(Naught but the greatest struggles, wrongs, defeats, could make thee
      greatest—no less could make thee,)
Thy lonely state—something thou ever seek'st and seek'st, yet
      never gain'st,
Surely some right withheld—some voice, in huge monotonous rage, of
      freedom-lover pent,
Some vast heart, like a planet's, chain'd and chafing in those breakers,
By lengthen'd swell, and spasm, and panting breath,
And rhythmic rasping of thy sands and waves,
And serpent hiss, and savage peals of laughter,
And undertones of distant lion roar,
(Sounding, appealing to the sky's deaf ear—but now, rapport for once,
A phantom in the night thy confidant for once,)
The first and last confession of the globe,
Outsurging, muttering from thy soul's abysms,
The tale of cosmic elemental passion,
Thou tellest to a kindred soul.

Листья травы. 34. Из цикла «Дни семидесятилетия». 21. О глухой, грубый голос мятежного моря!

О глухой, грубый голос мятежного моря!
Днем и ночью брожу, вслушиваясь в твой шорох, в удары
      прибоя,
Стараюсь понять странный смысл твоих слов
(Здесь я просто стремлюсь передать их) -
И табуны белогривых коней, что несутся на берег,
И широкую улыбку покрытого солнечной рябью лица,
И хмурое раздумье, а за ним бешенство ураганов,
И неукротимость, своеволье, причуды;
Как ты ни велик, океан, твои обильные слезы - о вечном,
      недостижимом
(Что может еще возвеличить тебя, как не великие схватки,
      обиды и пораженья), -
Твое огромное одиночество - ты его вечно ищешь
      и не находишь:
Наверно, что-то отнято у тебя, и попранной вольности голос
      все звучит и звучит яростно, не слабея,
Твое сердце, как большое сердце планеты, закованное бьется,
      ярясь в твоих бурунах,
И широкий разбег, и срыв, и не хватает дыханья,
И размеренный шелест волн по пескам - шипенье змеи,
И дикие взрывы хохота - далекое рыканье льва
(Ты грохочешь, взывая к неба немой глухоте, - но теперь
      наконец-то доверчиво изливаешь
Обиды свои, наконец-то другу в призрачной ночной тишине).
Последняя и первая исповедь планеты,
Возникающая, рвущаяся из глубин твоей души!
Эту повесть об извечной, всеобъемлющей страсти
Ты родной поверяешь душе! 

Перевод И. Кашкина

Поддержать сайт