Уолт Уитмен (Walt Whitman)

Leaves of Grass. 21. Drum-Taps. 1. First O Songs for a Prelude

First O songs for a prelude,
Lightly strike on the stretch’d tympanum pride and joy in my city,
How she led the rest to arms, how she gave the cue,
How at once with lithe limbs unwaiting a moment she sprang,
(O superb! O Manhattan, my own, my peerless.
O strongest you in the hour of danger, in crisis! O truer than steel!)
How you sprang--how you threw off the costumes of peace with
      indifferent hand,
How your soft opera-music changed, and the drum and fife were heard in
      their stead,
How you led to the war (that shall serve for our prelude, songs of
      soldiers),
How Manhattan drum-taps led.

Forty years had I in my city seen soldiers parading,
Forty years as a pageant, till unawares the lady of this teeming and
      turbulent city,
Sleepless amid her ships, her houses, her incalculable wealth,
With her million children around her, suddenly,
At dead of night, at news from the south,
Incens’d struck with clinch’d hand the pavement.

A shock electric, the night sustain’d it,
Till with ominous hum our hive at daybreak pour’d out its myriads.
From the houses then and the workshops, and through all the doorways,
Leapt they tumultuous, and lo! Manhattan arming.

To the drum-taps prompt,
The young men falling in and arming,
The mechanics arming (the trowel, the jack-plane, the blacksmith’s
      hammer, tost aside with precipitation),
The lawyer leaving his office and arming, the judge leaving the court,
The driver deserting his wagon in the street, jumping down, throwing
      the reins abruptly down on the horses’ backs,
The salesman leaving the store, the boss, book-keeper, porter, all
      leaving;
Squads gather everywhere by common consent and arm,
The new recruits, even boys, the old men show them how to wear their
      accoutrements, they buckle the straps carefully,
Outdoors arming, indoors arming, the flash of the musket-barrels,
The white tents cluster in camps, the arm’d sentries around, the
      sunrise cannon and again at sunset,
Arm’d regiments arrive every day, pass through the city, and embark
      from the wharves
(How good they look as they tramp down to the river, sweaty, with their
      guns on their shoulders!
How I love them! how I could hug them, with their brown faces and their
      clothes and knapsacks cover’d with dust!)
The blood of the city up--arm’d! arm’d! the cry everywhere,
The flags flung out from the steeples of churches and from all the
      public buildings and stores,
The tearful parting, the mother kisses her son, the son kisses his
      mother
(Loth is the mother to part, yet not a word does she speak to detain
      him),
The tumultuous escort, the ranks of policemen preceding, clearing
      the way,
The unpent enthusiasm, the wild cheers of the crowd for their
      favourites,
The artillery, the silent cannons bright as gold, drawn along, rumble
      lightly over the stones
(Silent cannons, soon to cease your silence,
Soon unlimber’d to begin the red business);
All the mutter of preparation, all the determin’d arming,
The hospital service, the lint, bandages, and medicines,
The women volunteering for nurses, the work begun for in earnest, no
      mere parade now;
War! an arm’d race is advancing, the welcome for battle, no turning
      away;
War! be it weeks, months, or years, an arm’d race is advancing to
      welcome it.

Mannahatta a-march--and it’s O to sing it well!
It’s O for a manly life in the camp.

And the sturdy artillery
The guns bright as gold, the work for giants, to serve well the guns,
Unlimber them! (No more as the past forty years for salutes for
      courtesies merely,
Put in something now besides powder and wadding.)

And you lady of ships, you Mannahatta,
Old matron of this proud, friendly, turbulent city,
Often in peace and wealth you were pensive or covertly frown’d amid all
      your children,
But now you smile with joy exulting old Mannahatta.

Листья травы. 21. Из цикла «Барабанный бой». 1. О песни, сперва, для начала...

О песни, сперва, для начала
Легонько ударьте в тугой бубен, расскажите о том, как я рад
      и горд за свой город,
Как он призвал всех к оружию, как подал пример, как
      мгновенно поднялся на ноги
(О великолепный! О Манхаттен мой несравненный!
О самый стойкий в час беды и опасности! О надежный, как
      сталь!),
Как ты воспрял - с каким хладнокровием сбросил мирные
      одеяния,
Как заменили барабан и рожок твою сладкую оперную музыку,
Как ты повел всех на войну (вот эти солдатские песни и пойдут
      у нас для начала),
Как впереди всех гремела барабанная дробь Манхаттена.
Сорок лет в моем городе солдат видели только на парадах,
Сорок лет пышных смотров, покуда внезапно владычица этого
      переполненного и буйного города,
Бодрствующая среди кораблей, домов, неисчислимых сокровищ,
Окруженная миллионами своих детей,
Внезапно, глубокой ночью,
Получив известие с юга,
Не ударила яростно кулаком по панели.
Электрический ток бил по ночи, покуда
На рассвете наш улей не выплеснул с грозным жужжаньем свои
      мириады.
Из домов и фабрик, из каждой двери
Вышли они, взволнованные, и вот - Манхаттен вооружается!
Под барабанную дробь
Юноши строятся и вооружаются,
Вооружаются мастеровые (прочь рубанок, мастерок, кувалду),
Адвокат покидает свою контору и вооружается, судья покидает
      суд,
Возчик бросает свой фургон посреди улицы, спрыгивает
      и швыряет поводья на лошадиные крупы,
Приказчик покидает лавку, хозяин, счетовод, привратник также
      ее покидают;
Повсюду дружно формируются и вооружаются отряды,
Новобранцы - почти дети, старики показывают им, как носить
      снаряжение, и они тщательно затягивают ремни,
Вооружаются на улицах, вооружаются в домах, блестят стволы
      мушкетов,
Белые палатки скапливаются в лагеря, окружаются караулом,
      пушки гремят и на восходе и на закате,
Ежедневно прибывают вооруженные полки, проходят по городу
      и грузятся на причалах
(Как они прекрасны, как шагают к реке, потные, с ружьями
      на плечах!
Как я люблю их, как сжал бы в объятьях их, загорелых,
      в запыленных мундирах!),
Город взбудоражен. «К оружию! К оружию!» - слышится
      везде и всюду,
Флаги свисают с колоколен, со всех общественных зданий
      и магазинов,
Плач разлуки, мать целует сына, сын целует мать
(Разлука для матери - нож в сердце, но она не скажет
      ни слова, чтобы удержать сына),
Шум, эскорт, впереди шеренги полицейских, расчищающих
      дорогу,
Безудержный энтузиазм, дикие вопли толпы в честь ее
      любимцев,
Артиллерия, молчаливые, сверкающие, как золото, пушки
      тащатся, погромыхивая, по булыжнику
(Молчаливые пушки, скоро нарушится ваше молчанье,
Скоро вас снимут с передков, чтобы начать кровавую
      работу),
Вся шумиха мобилизации, вся решительность вооружения,
Лазаретная служба, корпия, бинты и лекарства,
Женщины, записавшиеся в сестры милосердия, дело, начатое
      всерьез, безо всякого парада;
Война! Выступает вооруженный народ! Он готов к бою,
      отступление невозможно;
Война! На недели, на месяцы или на годы - вооруженный
      народ выступает ей навстречу.
Маннахатта в походе - воспоем же ее по достоинству!
Слава мужественному бивуачному житью
И стойкой артиллерии -
Пушки блистают, как золото, одним великанам под силу
      справиться с пушками,
Снимем их с передков! (Отнюдь не для приветственных
      салютов, как в минувшее сорокалетие,
Заложим в них не только пыжи и порох.)
А ты, владычица кораблей, ты, Маннахатта,
Древняя покровительница этого гордого, доброго, буйного
      города,
В эпохи мира и довольства окруженная своими детьми, ты
      нередко печалишься или хмуришься,
Но сейчас ты радостно улыбаешься, старая Маннахатта.

Перевод Б. Слуцкого

Поддержать сайт