Льюис Кэрролл (Lewis Carroll)

The Hunting of the Snark. Fit the Fourth. The Hunting

The Bellman looked uffish, and wrinkled his brow. 
  	“If only you’d spoken before! 
It’s excessively awkward to mention it now, 
  	With the Snark, so to speak, at the door! 

“We should all of us grieve, as you well may believe, 
  	If you never were met with again –  
But surely, my man, when the voyage began, 
  	You might have suggested it then? 

“It’s excessively awkward to mention it now –  
  	As I think I’ve already remarked.” 
And the man they called “Hi!” replied, with a sigh, 
  	“I informed you the day we embarked. 

“You may charge me with murder – or want of sense –  
  	(We are all of us weak at times): 
But the slightest approach to a false pretence 
  	Was never among my crimes! 

“I said it in Hebrew – I said it in Dutch –  
  	I said it in German and Greek: 
But I wholly forgot (and it vexes me much) 
  	That English is what you speak!” 

“ ’Tis a pitiful tale,” said the Bellman, whose face 
  	Had grown longer at every word: 
“But, now that you’ve stated the whole of your case, 
  	More debate would be simply absurd. 

“The rest of my speech” (he explained to his men) 
  	“You shall hear when I’ve leisure to speak it. 
But the Snark is at hand, let me tell you again! 
  	’Tis your glorious duty to seek it! 

“To seek it with thimbles, to seek it with care; 
  	To pursue it with forks and hope; 
To threaten its life with a railway-share; 
  	To charm it with smiles and soap! 

“For the Snark’s a peculiar creature, that won’t 
  	Be caught in a commonplace way. 
Do all that you know, and try all that you don’t: 
  	Not a chance must be wasted to-day! 

“For England expects – I forbear to proceed: 
  	’Tis a maxim tremendous, but trite: 
And you’d best be unpacking the things that you need 
  	To rig yourselves out for the fight.” 

Then the Banker endorsed a blank check (which he crossed), 
  	And changed his loose silver for notes. 
The Baker with care combed his whiskers and hair, 
  	And shook the dust out of his coats. 

The Boots and the Broker were sharpening a spade –  
  	Each working the grindstone in turn: 
But the Beaver went on making lace, and displayed 
  	No interest in the concern: 

Though the Barrister tried to appeal to its pride, 
  	And vainly proceeded to cite 
A number of cases, in which making laces 
  	Had been proved an infringement of right. 

The maker of Bonnets ferociously planned 
  	A novel arrangement of bows: 
While the Billiard-marker with quivering hand 
  	Was chalking the tip of his nose. 

But the Butcher turned nervous, and dressed himself fine, 
  	With yellow kid gloves and a ruff –  
Said he felt it exactly like going to dine, 
  	Which the Bellman declared was all “stuff.” 

“Introduce me, now there’s a good fellow,” he said, 
  	“If we happen to meet it together!” 
And the Bellman, sagaciously nodding his head, 
  	Said “That must depend on the weather.” 

The Beaver went simply galumphing about, 
  	At seeing the Butcher so shy: 
And even the Baker, though stupid and stout, 
  	Made an effort to wink with one eye. 

“Be a man!” said the Bellman in wrath, as he heard 
  	The Butcher beginning to sob. 
“Should we meet with a Jubjub, that desperate bird, 
  	We shall need all our strength for the job!” 

Охота на Снарка. Трали-Врали в Восьми Финтах. Финт Четвёртый. Охота

Был суров Балабан, хмуробров Балабан:
	«Отчего же вы раньше молчали?
Нынче Снарк у дверей! Отчего ж вы, злодей,
	На причале смолчали вначале?

У меня под рукой, растакой-рассякой,
	СНАРКачей не бывало сморканьше!
“Так и так, мол друзья, непригодственный я”, –
	Заявить вы могли бы пораньше!

Объяснившись теперь, сволочувственный зверь,
	Вы же схлыздили, подлый агрессор!» –
«Покидая причал, я как раз не молчал, –
	Отвечал печенюжный профессор. –

На меня вы повесьте хоть свору собак,
	Я носить ее буду покорно,
Но фальшивых претензий – уж этих-то бяк
	За собой не признаю упорно!

Я уведомил наш дорогой экипаж,
	Объяснившись на чистом Иврите,
Но забыл я, увы, что на Инглише вы
	С малолетства, друзья, говорите!»

«Невеселый роман, – проворчал Балабан. –
	Но – забудемте бяки и враки.
Припозднились и так, но поймёт и дурак,
	Что на драки не ходят во мраке!

Закругляюсь на том. Остальное потом
	Доскажу как-нибудь на досуге.
Нынче Снарк у дверей! Чем поймаем скорей,
	Тем скорей мы прославимся, други!

Мы напёрстком сумеем его поразить,
	И надеждою пылкой, и вилкой,
Жел/дорожною акцией будем грозить,
	И обмылком, и злобной ухмылкой!

Ибо Снарк необычен везде и во всём,
	И его не поймать без подходца,
Но его мы возьмём, даже если при сём
	Невозможное сделать придется!

Ибо Англия ждёт... – А сейчас – мой приказ
	Что составлен не столь шедеврально:
Осмотреть надлежит боевой реквизит,
	Приготовиться к битве морально.

И Банкир перевёл векселя в штепселя
	С индексацией шила на мыло,
И решительный Булочник, дух веселя,
	Причесался достойно и мило.

А Башмачник и Брокер точили топор,
	Не чинясь помогали друг дружке,
Но сплетал кружева вдохновенный Бобёр,
	Равнодушный ко всей заварушке.

И всё плёл, и всё плёл, и вотще Балабол,
	Адвокатский свой пыл обнаружив,
Говорил о делах, где банкротство и крах
	Начинались с плетения кружев.

Биллиардный Игрок поработал мелком
	И украсил свой нос маркировкой,
Потому что Башмачник был сильным стрелком,
	Но в пути пренебрёг тренировкой.

Невротический страх испытал Бедокур
	И явился на битву во фраке,
Словно шёл на обед, отвальсировав тур,
	Отграссировав светские враки.

«Полагаю, знакомство б со мной не отверг
	Наш противник, достойнейший гуру?» –
«После дождичка, сэр, со среды на четверг», –
	Обещал Балабан Бедокуру.

Удивился Бобёр, что такой хулиган,
	Как сметана на блюдечке, скиснул.
Даже Булочник – крепкий, надёжный болван, –
	Даже он подмигнул и присвистнул.

Закричал Балабан: «Прекратите свой крик! –
	(Он не снёс Бедокуровых жалоб.) –
Для сраженья с мозгучею птицей Чирик
	Вам себя поберечь не мешало б!»

© Перевод Евг. Фельдмана
7-20.10.1998
Все переводы Евгения Фельдмана

Поддержать сайт