Уильям Гамильтон Рид (William Hamilton Reid)

Monody on the Death of Robert Burns

1. 

Melpomene, thou mournfu’ muse,
Dinna to aid me now refuse,
My paper mony a tear bedews,
	My heart’s like lead,
Now while I write the waefu’ news,
	That Robin’s dead.

2.

For sterling genius, blyth and free,
Fam’d Robin’s match when shall we see?
Ye sons o’ music rise and gie
	A waefu’ screed,
The pith and saul o’ mirth and glee
	Wi’ Burns are fled.

3.

Ye lasses, gathering heather bells,
By Scotia’s mosses, glens, or sells,
Ye bardies “crooning to yoursels”
	By burn or brae,
Echo thro’ a’ her hills and dells
	The sang of wae.

4.

He sang of nature’s “foggage green,”
And a’ her sweets that charm our een,
In strains that ne’er shall fail’ I ween,
	Our sauls to cheer;
For in a crack they drive the spleen
	Frae a’ that hear.

5.

In spring, when Sol span out the day,
And Boreas’ blasts were fled away,
Sax rood of ground Rab o’er could lay,
	Syne on his reed,
At night untir’d fine could he play,
	But oh! he’s dead.

6.

He lash’d the canting whining race,
Wha wear an artificial face,
Tho’ blest wi’ kirks, or out of place
	Rab did na care,
Hypocrisy weel could he trace
	And ne’er did spare.

7.

His Ordination, Holy Fair,
And Priest wha like a calf did rair,
Some thought these hurt religious fair,
	That heav’nly maid,
But what was wrang Rab wadna spare,
	For a’ they said.

8.

And whan he sings the Holy Fair,
W… of sense can ca’ it mair?
Tho’ bigotry, with ideot-stare,
	Offence may tak;
Yet pure religion when or where
	Does he attack?

9.

Na, na, religion heav’n sair!
Thy dictates Rab did ay revere,
And tho’ he did na practise mair,
	Yet ah! waes me,
Whare dwalis the man that disna err
	As well as he?

10.

He paints religion a’ sae sweet,
As true devotions sire may beet;
But satirizes most complete
	And sair taks aff,
A’ them that mix our heav’nly wheat
	Wi’ common c’aff.

11.

Let poor dull rhymers rack their brains,
His native wild enchanting strains
Shall charm a’ Caledonia’s swains,
	Baith young and aul,
While mountain daisies deck our plains
	They’ll touch the saul.

12.

And far awa, as weel’s at hame,
His merit shall be kend the same;
For time shall dry up baith the Thame
	And silver Tweed,
Before he shall destroy the fame
	Of him now dead.

13.

Ambitious fools hae mony a time
Striven to outrival Robin’s rhyme;
But pith was wanting – poor dull chime
	Was a’ they gied;
Rab was the boy hit a’ theing prime,
	But ah! he’s dead.

14.

Parnassus’ bastards, mony a gelping,
Hae deev’d us wi’ their dinsome yelping;
But his sweet sangs ne’er needed hrlping,
	To send to prent;
For rank and file his words cam’ skelping,
	Afore he kent.

15.

Some feckless rhymers’ wit’s sae scarce
They’re pinch’d to screed and antrim verse;
But Robin’s fertile muse was fierce,
	And stout and baul’:
Her pithy style had power to pierce
	The very saul.

16.

His death wi’ far mair grief we learn,
That on reflection we discern,
Lang might we had our fav’rite bairn,
	In health fu’ sicker:
O curse the fallows did him learn
	To toom the bicker.

17.

O dool! that e’er he left the plough,
And took him to a trade was new,
And bade sweet Temperanse adieu!
	For wae to tell,
Then up like Watson’s sock he flew,
	And tint himsell.

18. 

But let us not, as chatt’ring fools,
Proclaim his fauts, like envy’s tools
Wha seek out darkness just like owls,
	Dark, dark indeed;
But a’ his failings co’er wi’ mools,
	Now since he’s dead.

19.

As bright a genius death has torn,
Frae us, as Scotia did adorn,
Like Phœbus whan he springs at morn,
	Clear was his head;
What news could mak’ us mair forlorn,
	Than Robin’s dead?

20.

The winter nights I’ve cheer’d by turns,
Wi’ Ramsay, Fergusson, and Burns:
The first twa cauld are in their urns,
	Their sauls at rest:
Now weeping Caledonia mourns,
	Him last and best.

Монодия на смерть Роберта Бернса

1.

Приди на помощь, Мельпомена!
Сказать хочу проникновенно:
Потеря – необыкновенна!
	И дик, и злобен,
Нагрянул рок – и во Вселенной
	Угаснул Робин! 

2.

Когда, музы́ки сыновья,
Родят шотландские края
Такого ж? – спрашиваю я.
	Ах, бесподобен,
Теперь – за гранью бытия
	Великий Робин!

3.

И баре, и простолюдины, –
Сегодня в горе все едины.
Горянки, девушки с равнины,
	Холмы и реки
Скорбят о Бернсе: он отныне
	Умолк навеки!

4.

Он пел, природой вдохновлённый,
Он пел о ней, вечнозелёной.
Душе, от жизни утомлённой,
	Благое зелье
Давал поэт неугомонный –
	Своё веселье.

5.

Когда стихал Борей шальной,
Весной – сохой и бороной
Ворочал Бард страны родной,
	И, ночь встречая,
Писал, – в Поэзии одной
	Души не чая!

6.

И не давал он сплошь да рядом
Покоя лицемерным гадам.
Пусть церковь помогала чадам
	Своим елейным,
Наш Рэб насмешки сыпал градом
	По чадам змейным.

7.

«Телец» и «Рукоположенье»,
«Святая ярмарка», – есть мненье:
Что ни творенье, то глумленье
	Над верой истинной.
(Здесь истина, – в том нет сомненья, –
	Стаёт расхристанной!).

8.

«Святая ярмарка», к примеру,
Понравиться лишь изуверу
Не может, – но святую веру
	Ужель Поэт
Здесь оскорбил, о леди, сэры? –
	Нет, нет и нет!

9.

Нет, веру он не унижал.
Он веру крепко уважал.
И пусть он славы не стяжал
	Попа, святоши,
Меж тех, кто Рэба окружал,
	Бывали плоше. 

10.

Не сочинил ни строчки вздорной
Он против веры. Труд упорный
И тяжкий часто был, и чёрный,
	Но дух – не чёрен:
Им отторгался плевел сорный
	От здравых зёрен.

11.

Поэты наши, сколь ни прытки
И сколь, сгорая от завидки,
Тетради портить в преизбытке
	Ни преуспели,
А всё ж о горной маргаритке
	Как Рэб, не спели!

12.

Наш Бернс настолько знаменит,
Что Темза высохнет и Твид
И целый мир изменит вид
	В потоках лавы,
Покуда Время затемнит
	Сиянье Славы.

13.

Силёнок слабых не жалея,
Тягались с Рэбом дуралеи.
Стократ им было б тяжелее,
	Но волей рока
Наш Рэб в иные эмпиреи
	Ушёл до строка.

14.

Парнасских дураков писучих
Читаем мы в слезах горючих,
Но сколько Бернса строк могучих
	До публикации
Слились, как лучшие из лучших,
	С душою нации!

15.

Да, стих бунтарский, стих не кроткий, 
К душе находит путь короткий.
А есть стихи с другой походкой:
	Пугая хилостью,
Они, что чахлые сиротки,
	Бредут за милостью. 

16.

Как много он бы совершил,
Когда б не смерть в расцвете сил!
Проклятье тем, кто не лечил
	Его в прорухе!
Проклятье тем, кто приучил
	Его к сивухе!

17.

Как жаль, что он оставил плуг
И был допущен в чуждый круг.
Стихи, казалось, без потуг
	Лились, как реки,
Сияло солнышко, – и вдруг
	Закат навеки!

18. 

Но пусть проклятая чернуха,
Что пересказывают глухо,
Не оскорбляет больше слуха
	Ни нам, ни детям, –
Он славен будет, гений духа,
	Совсем не этим!

19.

Для нас он был светлее Феба:
Он освещал собою небо,
Шотландский дух взыскал в нём хлеба,
	И зла особенно
Нам весть о том, что нету Рэба, –
	Нет больше Робина!

20.

Се – Аллан Рэмси, Фергюссон.
Они вкушают вечный сон.
Но муки до конца времён
	Продлит сердечные,
В ком дух шотландский воплощён
	На веки вечные!

© Перевод Евг. Фельдмана
12.11.2007
9-16.07.2008
17.04.2015 (ред.)
Все переводы Евгения Фельдмана

Примечание

Поддержать сайт