Джон Лидгейт (John Lydgate)

Горемыка в Лондоне

Пришел я в Лондон как-то раз —
	Там суд, я слышал, прав и скор, —
И в Вестминстер двинулся тот же час,
	Дабы судейский крючкотвор
	Между мной и соседом уладил спор.
Я рек: «Ради Бога, дайте совет!»
Но в мошне моей не нашлось монет.

Округ толклась лихая шваль,
	И кто-то мой похитил шлык.
Хоть колпака и было жаль,
	Но я решил придержать язык,
	И в Королевский Суд проник,
И рек: «На соседа управы нет!»
Но в мошне моей не нашлось монет.

Секретари что было сил
	Строчили, что судил закон;
И встал один, и возгласил:
	«Ричард! Роберт! И кентский Джон!»
	И быстро столь гуторил он,
Что слух не поспевал вослед...
А я гадаю: где взять монет?

И в суд подался я мировой,
	Где мировой восседал судья;
Вхожу, с непокрытой стою головой,
	Реку: «Сосед не дает житья:
	Дойдем до кулачного скоро битья!»
Судья же ответил, что жалоба — бред,
Не услышав звона моих монет.

Оттуда я в Канцлерский Суд спешу,
	Где важные восседают писцы:
Всё меж собою шу-шу, да шу-шу —
	Дескать, пускай подождут истцы...
	Выслушали меня, подлецы,
И молвили, что виноват мой сосед,
Но суда не будет, коль нет монет.

А в Вестминстер-Холле сыскался муж,
	До пят облаченный в шелк;
Я ползал пред ним, что угодливый уж,
	И выл, как тоскующий волк.
	«Никак не возьму, — он ответил, — в толк:
Ужель тебе чинили вред?»
Видать, ожидал от меня монет.

Никто беде не желал помочь.
	И я в кулаках восчувствовал зуд,
И плюнул, и устремился прочь —
	Туда, где фламандский торговый люд
	Орал: «Отведайте вкусных блюд!
Очки примерьте, купите берет!
Не много потребуем с вас монет!»

До Вестминстерских я доплелся врат,
	А уж самый был солнопёк;
И торговцы, как стая грачей, кричат:
	«Ай да пиво! Глотни, браток, хоть чуток!
	Ай да ребрышки! Брызжет сок!»
Сулили полный подать обед —
Но где же мне было достать монет?

Бреду по Лондону. Град знаменит
	На весь обширный английский край...
А рынок знай себе галдит:
	«Свежая рыба! Плати, забирай!
	Спелая вишня!..» Что галочий грай,
Крики сии мне летели вслед.
Но в мошне моей не нашлось монет.

Предлагали хлеб, и вино, и эль,
	Совали пряности — перец, шафран;
Всучали мне лыко, деготь, кудель,
	А также бархат, шелка, сафьян;
	Да где там! Слоняюсь ни сыт, ни пьян,
Лондонским солнышком обогрет.
Мечтаю найти кошелек монет.

Вдоль мостовых, куда ни глянь —
	Торговые сплошь ряды.
Заморскую мне хвалили ткань,
	И местных садов плоды,
	И всякие овощи, прямо с гряды,
И шляпу, и плащ, и шотландский плед...
Отвечаю: «Милые, нет монет!»

Ни пирога не купил, ни метлы.
	Бреду по Ист-Чипу. Обида берет:
Костры пылают, клокочут котлы,
	Под звуки волынок пляшет народ!
	Голодный и грустный шагаю вперед,
А сзади задорный несется куплет.
Но что же поделаешь? Нет монет.

	До Корнхилла дохожу налегке.
Ворованным там торгуют добром.
	И вижу: шлык мой лежит на лотке!
	Канальи! Разрази вас гром!
Выкупать свое же — стыд и сором,
Баловство и блажь, суета сует.
Да и чем уплатишь, коль нет монет?

Кабатчик взял меня за рукав:
	«Сударь,— сказал он,— хотите вина?»
И вот, карманы свои обыскав,
	Я выудил грош, уплатил сполна,
	И разом кружку выпил до дна.
У вина премерзостный был букет.
А где на лучшее взять монет?

Я к Биллингсгэйту правлю путь,
	Реку желаю пересечь,
И завожу, смутясь чуть-чуть,
	О даровой переправе речь.
	Паромщик ответил пожатьем плеч,
И руками развел: «На сие — запрет.
Перевоза нет, если нет монет.»

И в Кент я двинулся, домой —
	Авось, надеялся, добреду...
Иду, измученный кутерьмой,
	Проклятья корыстному шлю суду.
	О Боже! В Лондоне — что в аду!
Таких лихоимцев не видел свет!
Правосудья не ждите, не давши монет.

© Перевод Сергея Александровского
Сергей Александровский - русский поэт и переводчик.
Все переводы Сергея Александровского


Деревенщина

Однажды в Лондон я пришел,
Законы там сильны.
В Вестминстер-Уорде собрались
Законники страны.
Сидят в палате старики,
На них седые парики,
— Какого рода дело? —
Свой иск я подал смело:
— Прошу вас срочно разрешить! —
Но без гроша нельзя спешить.

Пока толкался я в толпе,
Пропал мой капюшон.
Ищу его, мечусь, кричу,
Рассеян и смешон.
Бегу к судье, кричу ему:
— Внемлите стону моему! —
Но разве слышишь, если
Сидишь в судейском кресле?
— Ах, помоги мне, славный муж! —
Но без гроша спешить к чему ж?

Писцов немало было там
В забавных париках.
Их перья во всю мочь неслись,
Скрипели в их руках.
Мне больше ждать уже невмочь:
— К душе имейте жалость!
— Душа? Какая малость!
Конечно, есть в тебе душа,
Но, к сожаленью, без гроша.

Бегу по улице стремглав,
Измучился совсем.
И вот в таверну я зашел:
Быть может, там поем.
Трактирщик вовсе не сердит,
Он так приветливо глядит.
— Я голоден, дружочек!
Хоть черствый пирожочек!
— Я рад служить вам, ваша честь,
Но без гроша нельзя поесть.

Брожу по Корнхиллу весь день,
Иду по Кенвик-стрит,
И вижу: в лавке у купца
Мой капюшон висит.
Не стал он хуже и старей,
Прошу вернуть его скорей:
— Он мой! — Ну, ну, не врите!
Заплатите — берите!
Нет денег? Надо накопить!
А без гроша нельзя купить.

Идет навстречу мне аббат.
К нему я подхожу.
Прошу помочь, а он в ответ:
— Лишь Богу я служу.
Но так как я в душе не строг
То отпустить тебе бы мог
В награду за лишенья
Святые утешенья:
Елей, молитвы, благодать,
Но без гроша нельзя их дать.

И вот я в Кент иду домой,
Расстроен и угрюм.
Куда уйти, куда бежать
От мрачных этих дум?
И вздумал песню я сложить,
Как беднякам на свете жить,
Кто бродит как в тумане,
Кто без гроша в кармане.
Пою устало, чуть дыша,
Но можно петь и без гроша. 

Перевод Андрея Шмульяна

The London Lackpenny

To London once my steps I bent,
Where truth in no wise should be faint;
To Westminster-ward I forthwith went,
To a man of Law to make complaint.
I said, 'For Mary's love, that holy saint,
Pity the poor that would proceed!'
But for lack of money, I could not speed.

And, as I thrust the press among,
By froward chance my hood was gone;
Yet for all that I stayed not long
Till to the King's Bench I was come.
Before the Judge I kneeled anon
And prayed him for God's sake take heed.
But for lack of money, I might not speed.

Beneath them sat clerks a great rout,
Which fast did write by one assent;
There stood up one and cried about
'Richard, Robert, and John of Kent!'
I wist not well what this man meant,
He cried so thickly there indeed.
But he that lacked money might not speed.

To the Common Pleas I yode tho,
There sat one with a silken hood:
I 'gan him reverence for to do,
And told my case as well as I could;
How my goods were defrauded me by falsehood;
I got not a mum of his mouth for my meed,
And for lack of money I might not speed.

Unto the Rolls I gat me from thence,
Before the clerks of the Chancery;
Where many I found earning of pence;
But none at all once regarded me.
I gave them my plaint upon my knee;
They liked it well when they had it read;
But, lacking money, I could not be sped.

In Westminster Hall I found out one,
Which went in a long gown of ray;
I crouched and knelt before him; anon,
For Mary's love, for help I him pray.
'I wot not what thou mean'st', 'gan he say;
To get me thence he did me bid,
For lack of money I could not speed.

Within this Hall, neither rich nor yet poor
Would do for me aught although I should die;
Which seing, I gat me out of the door;
Where Flemings began on me for to cry,--
'Master, what will you copen or buy?
Fine felt hats, or spectacles to read?
Lay down your silver, and here you may speed.'

To Westminster Gate I presently went,
When the sun was at high prime;
Cooks to me they took good intent,
And proffered me bread, with ale and wine,
Ribs of beef, both fat and full fine;
A faire cloth they 'gan for to spread,
But, wanting money, I might not then speed.

Then unto London I did me hie,
Of all the land it beareth the prize;
'Hot peascodes!' one began to cry;
'Strawberries ripe!' and 'Cherries in the rise!'
One bade me come near and buy some spice;
Pepper and saffrone they 'gan me bede;
But, for lack of money, I might not speed.

Then to the Cheap I 'gan me drawn,
Where much people I saw for to stand;
One offered me velvet, silk, and lawn;
Another he taketh me by the hand,
'Here is Paris thread, the finest in the land';
I never was used to such things indeed;
And, wanting money, I might not speed.

Then went I forth by London stone,
Throughout all the Canwick Street;
Drapers much cloth me offered anon;
Then comes me one cried, 'Hot sheep's feet!'
One cried, 'Mackarel!' 'Rushes green!' another 'gan greet;
One bade me buy a hood to cover my head;
But for want of money I might not be sped.

Then I hied me into East Cheap:
One cries 'Ribs of beef and many a pie!'
Pewter pots they clattered on a heap;
There was harpe, pipe, and minstrelsy:
'Yea, by cock!' 'Nay, by cock!' some began cry;
Some sung of 'Jenkin and Julian' for their meed;
But, for lack of money, I might not speed.

Then into Cornhill anon I yode
Where there was much stolen gear among;
I saw where hung my owne hood,
That I had lost among the throng:
To buy my own hood I thought it wrong;
I knew it as well as I did my creed;
But, for lack of money, I could not speed.

The Taverner took me by the sleeve;
'Sir,' saith he, 'will you our wine assay?'
I answered, 'That cannot much me grieve;
A penny can do no more than it may.'
I drank a pint, and for it did pay;
Yet, sore a-hungered from thence I yede;
And, wanting money, I could not speed.

Then hied I me to Billings-gate,
And one cried, 'Ho! go we hence!'
I prayed a bargeman, for God's sake,
That he would spare me my expense.
'Thou 'scap'st not here,' quoth he, 'under twopence;
I list not yet bestow any almsdeed.'
Thus, lacking money, I could not speed.

Then I conveyed me into Kent;
For of the law would I meddle no more.
Because no man to me took intent,
I dight me to do as I did before.
Now Jesus that in Bethlehem was bore,
Save London and send true lawyers their meed!
For whoso wants money with them shall not speed. 

Поддержать сайт