Перси Биши Шелли (Percy Bysshe Shelley)

Строки, написанные при известии о смерти Наполеона

Ты все жива, Земля, смела? Таишь весну?
  Не чересчур ли ты смела?
Ты все еще спешишь вперед, как в старину?
  Сияньем утренним светла,
Из стада звездного последней, как была?
  А! Ты спешишь, как в старину?
Но движется ли труп, когда без духа он,
Ты двинешься ль, когда погиб Наполеон?

Как, сердце у тебя не оковалось льдом?
  Горит очаг? Звучат слова?
Но разве звон _по нем_ не прозвучал как гром,
  О, Мать Земля, и ты жива?
Ты старые персты могла согреть едва
  Над полумертвым очагом
Молниеносного, когда он отлетал -
И ты смеешься - да? - когда он мертвым стал?

"Кто раньше знал меня, - звучит Земли ответ, -
  Кто ведал Землю в старину?
Ты слишком смел, не я". - И молний жгучий свет
  Прорезал в небе глубину.
И громкий смех ее, родя в морях волну,
  Сложился в песню и в завет:
"К моей груди прильнут все те, что отойдут;
Из смерти жизнь растет, и вновь цветы цветут".

"Я все жива, смела, - был гордый вскрик Земли, -
  Я все смелее с каждым днем.
Громады мертвецов мой светлый смех зажгли,
  Меня наполнили огнем.
Как мерзлый хаос, я - была объята сном,
  В туманах, в снеговой пыли,
Пока я не слилась с героем роковым,
Кого питаю я, сама питаюсь им.

Да, все еще жива, - ворчит Земля в ответ, -
  Свирепый дух, Наполеон,
Направил к гибели поток смертей и бед,
  Из крови создал страшный сон;
Так пусть же тот металл, что в лаву превращен,
  Не тратит даром жар и свет,
Пусть примет форму он, и пусть его позор
Зажжется как маяк - как в черной тьме костер".

Перевод К.Д. Бальмонта

Lines Written on Hearing the News of the Death of Napoleon

WHAT! alive and so bold, O Earth?
  Art thou not over-bold?
What! leapest thou forth as of old
  In the light of thy morning mirth,
The last of the flock of the starry fold?
Ha! leapest thou forth as of old?
Are not the limbs still when the ghost is fled?
And canst thou more, Napoleon being dead?
 
How! is not thy quick heart cold?
  What spark is alive on thy hearth?
How! is not his death-knell knolled?
  And livest thou still, Mother Earth?
Thou wert warming thy fingers old
O’er the embers covered and cold
Of that most fiery spirit, when it fled—	        
What, Mother, do you laugh now he is dead?

“Who has known me of old,” replied Earth,
  “Or who has my story told?
It is thou who art over-bold.”
  And the lightening of scorn laughed forth
As she sung, “To my bosom I fold
All my sons when their knell is knolled,
And so with living motion all are fed,
And the quick spring like weeds out of the dead.
 
“Still alive and still bold,” shouted Earth,
  “I grow bolder, and still more bold.
The dead fill me ten thousandfold
  Fuller of speed, and splendour, and mirth;
I was cloudy, and sullen, and cold,
Like a frozen chaos uprolled,
Till by the spirit of the mighty dead
My heart grew warm. I feed on whom I fed.
 
  “Ay, alive and still bold,” muttered Earth,
  “Napoleon’s fierce spirit rolled,
In terror, and blood, and gold,
  A torrent of ruin to death from his birth.
Leave the millions who follow to mould
The metal before it is cold,
And weave into his shame, which like the dead
Shrouds me, the hopes that from his glory fled.”

Поддержать сайт