Дженет Литтл (Janet Little)

Послание мистеру Роберту Бернсу

1. 
Тобою, – чувства через край, – 
Гордится наш равнинный край. 
И А́ллан Рэ́мси 1 молвил, в рай 
        Входя со смехом: 
«Мой дух – в тебе. Не умирай! 
        Твори с успехом!» 
 
2. 
Была здесь Та́лия 2 отшельна 
С уходом Рэмси беспредельно. 
Явился Бернс, – и молвив: «Дельно! 
        Поэт не серый!» 
Богиня занялась отдельно 
        Его карьерой. 
 
3. 
Любые званья и сословья 
К тебе относятся с любовью. 
Сам Феб твоей играет кровью, 
        А критиканы 
Молчат перед роскошной новью, 
        Как истуканы. 
 
4. 
И Лю́ат с Це́зарем при встрече 
Здесь говорят по-человечьи 3. 
Прийти готова издалече 
        И молвить: «Братцы, 
Хочу послушать ваши речи, – 
        Ума набраться!» 
 
5. 
Вот Га́мильтону «Посвященье» 4. 
Я вся – восторг и восхищенье. 
Продажных бардов извращенья 
        Не учат – мучат, 
Но нищеброды – без смущенья, 
        И – мзду канючат. 
 
6. 
Ты женщине, что неверна, 
Всю правду выскажешь сполна, 
И нервы все, сколь ни сильна, 
        Ты ей растреплешь. 
Любую, сколь ни холодна, 
        Ты, бард, растеплишь! 
 
7. 
Как ты поёшь о маргаритке, 
О виски, нашенском напитке! 5 
Хвалить, – напрасны все попытки, 
        И я не буду: 
Стяжал ты славу в преизбытке 
        Везде и всюду. 
 
8. 
Когда бы А́ддисон, и Поп, 
И Джо́нсон, злющий, точно клоп 6, 
Тебя прочли, – я знаю, что б 
        Здесь было, Робби: 
Тебя сгнобили б, землероб, 
        Ещё в утробе! 
 
9. 
На фоне славы всепобедной 
Любая строчка мнится бледной. 
И даже злато мстится медной 
        Пустой бирюлькой. 
Твержу себе: «Стишок свой бедный 
        Оставь, не жулькай!» 
 
10. 
И, отложив стишок топорный, 
Пришла с молитвою покорной, – 
И это всё, что мир, бесспорно, 
        Свершить способен 
В своей любови необорной 
        К тебе, наш Робин!

© Перевод Евг. Фельдмана
Все переводы Евгения Фельдмана

An Epistle to Mr. Robert Burns

FAIRFA' the honest rustic swain,
The pride o' a' our Scottish plain;
Thou gi'es us joy to hear thy strain,
And notes sae sweet;
Old Ramsay's shade, reviv'd again,
In thee we greet.
Lov'd Thallia, that delightful Muse,
Seem'd long shut up as a recluse:
To all she did her aid refuse,
Since Allan's day,
Till Burns arose, then did she choose
To grace his lay.
To hear thy song, all ranks desire;
Sae well thou strik'st the dormant lyre.
Apollo, wi' poetic fire,
Thy breast did warm,
An' critics silently admire
Thy art to charm.
Cæsar an' Luath weel can speak;
'Tis pity e'er their gabs should steek:
They into human nature keek,
An' knots unravel;
To hear their lectures ance a week,
Ten miles I'd travel.
Thy dedication to G---- H----,
In unco bonny, hamespun speech,
Wi' winsome glee the heart can teach
A better lesson,
Than servile bards wha fawn an' fleech,
Like beggar's messin.
When slighted love becomes thy theme,
An' woman's faithless vows you blame,
With so much pathos you exclaim,
In your Lament,
But glanc'd by the most frigid dame,
She wad relent.
The daisy too, you sing wi' skill;
An' weel ye praise the whiskey gill.
In vain I blunt my feckless quill,
Your fame to raise,
While echo sounds, frae ilka hill,
To Burns's praise.
Did Addison or Pope but hear,
Or Sam, that critic most severe,
A plough-boy sing, wi' throat sae clear,
They, in a rage,
Their works wad a' in pieces tear
An' curse your page.
If I should strain my rupy throat,
To raise thy praise wi' swelling note,
My rude, unpolish'd strokes wad blot
Thy brilliant shine,
An' ev'ry passage I would quote
Seem less sublime.
The talk I'll drop; wi' heart sincere
To heav'n present a humble prayer,
That a' the blessings mortals share
May be, by turns,
Dispens'd with an indulgent care
To Robert Burns. 

Поддержать сайт