Томас Эдвард Браун (Thomas Edward Brown)

Боккаччо

Твой грубый смех – не лучшего разлива, 
И с пошлостью глумливой тесно дружен, 
Где только рифы, полные жемчужин, 
Одни тебе внимают небрезгливо; 
 
А мог бы ты, как птица, петь счастливо, 
Да только жаль, что голос твой простужен, – 
Так на обед, на завтрак и на ужин 
Тебя эстет грызёт неторопливо. 
 
Но торжище великое чумное 
Здесь въяве предстаёт передо мною, 
И надо всем – смертельная планида, 
 
И я в руке сжимаю бриллианты, 
И в них воплощены твои таланты, 
Лукреция, а также Фукидида.  

© Перевод Евг. Фельдмана
30.09.2007
Все переводы Евгения Фельдмана

Boccaccio

BOCCACCIO, for you laughed all laughs that are—	
The Cynic scoff, the chuckle of the churl,	
The laugh that ripples over reefs of pearl,	
The broad, the sly, the hugely jocular;	
Men call you lewd, and coarse, allege you mar
The music that, withdrawn your ribald skirl,	
Were sweet as note of mavis or of merle—	
Wherefore they frown, and rate you at the bar.	
 
One thing is proved: To count the sad degrees	
Upon the Plague’s dim dial, catch the tone
Of a great death that lies upon a land,	
Feel nature’s ties, yet hold with steadfast hand	
The diamond, you are three that stand alone—	
You, and Lucretius, and Thucydides.

Поддержать сайт