Перси Биши Шелли (Percy Bysshe Shelley)

Смерть (Навек ушли умершие, и Горе)

Навек ушли умершие, и Горе,
   У гроба сидя, их зовет назад, -
Седой юнец с отчаяньем во взоре, -
   Но не вернутся друг, невеста, брат
На еле слышный зов. Лишь именами
От нас ушедшие остались с нами,
   Лишь мука для души больной -
   Могилы предо мной.

О Горе, лучший друг, не плачь! Когда-то,
   Я помню, вместе любовались мы
На этом месте заревом заката,
   Все безмятежно было, но, увы,
Тому, что минуло, не возвратиться,
Ушли надежды, седина сребрится,
   Лишь мука для души больной -
   Могилы предо мной.

   Перевод В. Рогова


Они умрут - и мертвым нет возврата.
К могиле их открытой Скорбь идет,
Седая, слабым голосом зовет
То друга, то любовника, то брата;
        ‎Напрасен плач, напрасен стон,
Они ушли — и нет для них возврата,
От них остался только ряд имен.

Как тяжела родных сердец утрата!

Не плачь, о, Скорбь, сестра души моей.
Не плачь!
‎        ‎Но ты не хочешь утешений.
Понятен мне весь гнет твоих мучений:
Не здесь ли ты, с толпой своих друзей,
‎        ‎В избытке сил весною наслаждалась?
        ‎О, как была ты молода,
‎        ‎И как заманчиво тогда
‎        ‎Тебе надежда улыбалась!

Непродолжительна была твоя весна,
‎        ‎Мечты волшебные умчались,
        ‎20 ‎Ты поседела, ты — одна,
‎        ‎И от друзей твоих остались
‎        ‎Одни пустые имена.

Перевод К.Д. Бальмонта
Все переводы Константина Бальмонта

Death (They die - the dead return not - Misery)

I.

They die - the dead return not - Misery
Sits near an open grave and calls them over,
A Youth with hoary hair and haggard eye--
They are the names of kindred, friend and lover,
Which he so feebly calls—they all are gone--
Fond wretch, all dead! those vacant names alone,
This most familiar scene, my pain--
These tombs—alone remain.

II.

Misery, my sweetest friend—oh, weep no more!
Thou wilt not be consoled—I wonder not!
For I have seen thee from thy dwelling’s door
Watch the calm sunset with them, and this spot
Was even as bright and calm, but transitory,
And now thy hopes are gone, thy hair is hoary;
This most familiar scene, my pain--
These tombs—alone remain. 

Поддержать сайт