Уолт Уитмен (Walt Whitman)

Листья травы. 32. Из цикла «От полудня до звездной ночи». 5. О Юг! О магнит!

О Юг! О магнит! Сверкающий, благоуханный Юг! Мой Юг!
О, горячая кровь, о, страсть, порыв и трепет! Добро и порок! Ты
      весь мне дорог!
О, как дорого мне все тут с рождения - все, что движется вокруг,
      родные деревья, и злаки, и травы, и реки,
Дороги мне мои реки, медлительно текущие по серебристым
      песчаным низинам и болотам,
Дороги мне Роанок и Саванна, Олтамахо и Пэди, Тамбигби
      и Санти, Сабин и Кууза,
О, давние далекие блуждания, - в душе я опять задумчиво брожу
      по берегам этих речек,
Опять во Флориде я плыву по прозрачным озерам, плыву
      по Окичоби, иду по холмам, сквозь чудесные просеки
      и темные чащи,
Вижу попугаев в лесах, вижу дынное дерево и в цвету железное
      дерево,
Вновь я стою на палубе, плыву вдоль берегов Джорджии, вдоль
      берегов Каролины,
Смотрю, где растет дуб, где желтая сосна, где душистый лавр, где
      лимон и апельсин, кипарис и изящная карликовая пальма,
Мимо меня тянется, в первозданных каменьях, мыс за мысом;
      я вхожу в залив Памлико, я стремительным взглядом
      озираю весь край;
О, кусты хлопчатника! Плантации риса, сахара, конопли,
Вооруженный шипами кактус, громадные белые цветы лавра,
Далекие просторы, богатство и скудость, древние леса, увитые
      омелой и космами мха,
Аромат и цветы ананаса, первозданная жуткая тишь (здесь,
      в этих глухих топях крадется с ружьем разбойник
      и укрывается в хижине беглый);
О, таинственное очарование почти неведомых, непроходимых
      болот, кишащих гадами, тревожимых ревом аллигаторов,
      криками сов и диких кошек, шипением гремучей змеи,
Многоголосый пересмешник, американский артист, поющий все
      утро, поющий в лунном свете ночи,
Колибри, лесная индюшка, енот и опоссум;
Кукурузное поле в Кентукки, высокая, с длинными листьями
      кукуруза, стройная, шелестящая на ветру, светло-зеленая,
      с усиками, с красивыми, одетыми в тугую одежду
      початками,
О, мое сердце! О, нежный, неукротимый зов, мне не заглушить
      его, я должен ехать;
О, быть виргинцем, быть там, где я вырос! Быть каролинцем!
О, неистовое влечение! Я возвращаюсь к старой Теннесси
      и больше не буду странствовать! 

Перевод Н. Банникова

Leaves of Grass. 32. From Noon to Starry Night. 5. O Magnet-South

O magnet-south! O glistening perfumed South! my South!
O quick mettle, rich blood, impulse and love! good and evil! O all
      dear to me!
O dear to me my birth-things—all moving things and the trees where
      I was born—the grains, plants, rivers,
Dear to me my own slow sluggish rivers where they flow, distant,
      over flats of slivery sands or through swamps,
Dear to me the Roanoke, the Savannah, the Altamahaw, the Pedee, the
      Tombigbee, the Santee, the Coosa and the Sabine,
O pensive, far away wandering, I return with my soul to haunt their
      banks again,
Again in Florida I float on transparent lakes, I float on the
      Okeechobee, I cross the hummock-land or through pleasant openings
      or dense forests,
I see the parrots in the woods, I see the papaw-tree and the
      blossoming titi;
Again, sailing in my coaster on deck, I coast off Georgia, I coast
      up the Carolinas,
I see where the live-oak is growing, I see where the yellow-pine,
      the scented bay-tree, the lemon and orange, the cypress, the
      graceful palmetto,
I pass rude sea-headlands and enter Pamlico sound through an inlet,
      and dart my vision inland;
O the cotton plant! the growing fields of rice, sugar, hemp!
The cactus guarded with thorns, the laurel-tree with large white flowers,
The range afar, the richness and barrenness, the old woods charged
      with mistletoe and trailing moss,
The piney odor and the gloom, the awful natural stillness, (here in
      these dense swamps the freebooter carries his gun, and the
      fugitive has his conceal'd hut;)
O the strange fascination of these half-known half-impassable
      swamps, infested by reptiles, resounding with the bellow of the
      alligator, the sad noises of the night-owl and the wild-cat, and
      the whirr of the rattlesnake,
The mocking-bird, the American mimic, singing all the forenoon,
      singing through the moon-lit night,
The humming-bird, the wild turkey, the raccoon, the opossum;
A Kentucky corn-field, the tall, graceful, long-leav'd corn,
      slender, flapping, bright green, with tassels, with beautiful
      ears each well-sheath'd in its husk;
O my heart! O tender and fierce pangs, I can stand them not, I will depart;
O to be a Virginian where I grew up! O to be a Carolinian!
O longings irrepressible! O I will go back to old Tennessee and
      never wander more.

Поддержать сайт