Уолт Уитмен (Walt Whitman)

Листья травы. 24. Из цикла «Осенние ручьи». 7. Европейскому революционеру, который потерпел поражение

И все же, мой брат, моя сестра, не отчаивайся,
Иди, как и прежде, вперед - Свободе нужна твоя служба,
Одна или две неудачи не сломят Свободу - или любое число
      неудач,
Или косность, или неблагодарность народа, или предательство,
Или оскаленные клыки властей, пушки, карательные законы,
      войска.
То, во что мы верим, притаилось и ждет нас на всех
      континентах,
Оно никого не зовет, оно не дает обещаний, оно пребывает
      в покое и ясности, оно не знает уныния.
Оно ждет терпеливо, чтобы наступил его срок.
(Да, я воспеваю не только покорность,
Я также воспеваю мятеж,
Ибо я верный поэт каждого бунтовщика во всем мире,
И кто хочет идти за мною - забудь об уюте и размеренной
      жизни,
Каждый миг ты рискуешь своей головой).
Бой в разгаре, то и дело трубят тревогу, - мы то наступаем,
      то отходим назад,
Торжествуют враги или думают, что они торжествуют,
Тюрьма, эшафот, кандалы, железный ошейник, оковы делают
      дело свое,
И славные и безымянные герои уходят в иные миры,
Великие трибуны и писатели изгнаны, они чахнут в тоске
      на чужбине,
Их дело уснуло, сильнейшие глотки удушены своей собственной
      кровью.
И юноши при встрече друг с другом опускают в землю глаза,
И все же Свобода здесь, она не ушла отсюда, и врагам досталось
      не все.
Когда уходит Свобода, она уходит не первая, не вторая,
      не третья,
Она ждет, чтобы все ушли, и уходит последней.
Когда уже больше не вспомнят нигде, ни в одной стране, что
      на свете есть любящие,
Когда ораторы в людных собраниях попытаются чернить их
      имена,
Когда мальчиков станут крестить не именами героев, но именами
      убийц и предателей,
Когда законы об угнетении рабов будут сладки народу и охота
      за рабами будет одобрена всеми,
Когда вы или я, проходя по земле и увидев невольников,
      возрадуемся в сердце своем
И когда вся жизнь и все души людей будут уничтожены
      в какой-нибудь части земли, -
Лишь тогда будет уничтожена воля к Свободе,
Лишь тогда тиран и нечестивец станут владыками мира. 

Перевод К. Чуковского

Leaves of Grass. 24. Autumn Rivulets. 7. To a Foil'd European Revolutionaire

Courage yet, my brother or my sister!
Keep on—Liberty is to be subserv'd whatever occurs;
That is nothing that is quell'd by one or two failures, or any
      number of failures,
Or by the indifference or ingratitude of the people, or by any
      unfaithfulness,
Or the show of the tushes of power, soldiers, cannon, penal statutes.

What we believe in waits latent forever through all the continents,
Invites no one, promises nothing, sits in calmness and light, is
      positive and composed, knows no discouragement,
Waiting patiently, waiting its time.

(Not songs of loyalty alone are these,
But songs of insurrection also,
For I am the sworn poet of every dauntless rebel the world over,
And he going with me leaves peace and routine behind him,
And stakes his life to be lost at any moment.)

The battle rages with many a loud alarm and frequent advance and retreat,
The infidel triumphs, or supposes he triumphs,
The prison, scaffold, garrote, handcuffs, iron necklace and
      leadballs do their work,
The named and unnamed heroes pass to other spheres,
The great speakers and writers are exiled, they lie sick in distant lands,
The cause is asleep, the strongest throats are choked with their own blood,
The young men droop their eyelashes toward the ground when they meet;
But for all this Liberty has not gone out of the place, nor the
      infidel enter'd into full possession.

When liberty goes out of a place it is not the first to go, nor the
      second or third to go,
It waits for all the rest to go, it is the last.

When there are no more memories of heroes and martyrs,
And when all life and all the souls of men and women are discharged
      from any part of the earth,
Then only shall liberty or the idea of liberty be discharged from
      that part of the earth,
And the infidel come into full possession.

Then courage European revolter, revoltress!
For till all ceases neither must you cease.

I do not know what you are for, (I do not know what I am for myself,
      nor what any thing is for,)
But I will search carefully for it even in being foil'd,
In defeat, poverty, misconception, imprisonment—for they too are great.

Did we think victory great?
So it is—but now it seems to me, when it cannot be help'd, that
      defeat is great,
And that death and dismay are great.

Поддержать сайт