Джеймс Максвелл (James Maxwell)

10. Урания. К Музе Рода Человеческого

	Писать в угоду всем и всюду, –
Тебе по силам это чудо?
Тогда и брови чуть нахмуря,
Тебе не внове вызвать бурю.
Под солнцем не было умельца,
Что провернул бы это дельце!
	Читатель первый твой – учёный,
Высокой мыслью увлечённый, 
Высоким разумом и чувством,
И если ты высок искусством,
Он томик твой, открыв, как дверцу,
Им усладит и слух, и сердце.
	Второй читатель – неотёсан,
Умом и чувствами разбросан.
Ему довольно ахинеи,
Стихов и прозы подряннее.
	А третий – глуп, и он пинает
Всё то, что критик распинает,
А что понять не в силах будет,
Отвергнет, вычеркнет, забудет.
	Четвёртому – дай стих с манером,
Со звонкой рифмой и размером.
	А пятого, – как мошку к свету,
Влечёт к стиху, где рифмы нету.
	Шестой – стихи зовёт «стихозой»,
Он увлечён одной лишь прозой,
Предпочитая потошнее,
Которой в мире нет скучнее.
	Седьмой, – чирикает, как чижик,
И никаких не любит книжек.
Он услаждает мелкий разум
Историй плотских пересказом.
	Восьмой же, ¬– Библию лишь видя,
Всё остальное ненавидя,
Лишь только в ней, традиционной,
Взыскует истины исконной.
И всё же книги знаменитой
Ему не внятен смысл скрытый,
И то, что так он почитает,
Довольно редко он читает,
Но, коль обложка с позолотой,
Берёт он Библию с охотой
Чтоб в церкви с ней покрасоваться, –
Пускай соседи подивятся!
	Но есть и худшие созданья,
Людей грошовые изданья,
Что любят умственные басни,
Скабрезных басен поопасней.
С любой такой книжонкой скверной
Ты в ад сойдёшь дорожкой верной
Под песни звонкие деистов,
Шутов, уродов и артистов.
	Вот Дэвид Юм, что пишет враки,
С ним рядом Даджен в адском мраке.
Вот Бернс, дурацкий сочинитель,
Религий всяческих гонитель.
Вот Питер Пиндар с гневным оком,
Что к Королю ходил с упрёком,
Вот Болингброк, чей адский разум
Весь мир готов обрушить разом,
И с ним другие, что не редки,
Им правда Неба – горше редьки.
	Се – авторы, любовь к которым
Питают разве шлюха с вором.
	Черни же белое со смехом,
Добудешь денежки с успехом.
А если хочешь славу, имя
Добыть писаньями своими,
Прикинь, с каким быть хочешь рядом
Поименованным разрядом,
Ведь угодить и всем, и сразу, –
Такого не было ни разу.
	Сие Урания богиня
Внушала Барду. И доныне
Не стал он, вняв её советам,
Для всех и каждого поэтом,
Уразумев: лишь на немногих,
На беспристрастных, умных, строгих
Он должен твёрдо полагаться,
И с ними дружества искаться,
И с ними в споре, – но не в сшибке, –
Свои реальные ошибки,
Что им допущены вначале,
Он должен править без печали.
	Таким читателям не ложно
Служить он должен, сколько можно.
И пусть восторженней и бурней 
Звучат порой восторги дурней,
К тому, кто злом считает благо,
А благо злом, вперёд – ни шага,
Такой не надобен и даром,
Пожертвуй даже гонораром,
Пожертвуй лишним комплиментом
И не внимай аплодисментам.
И пусть он злобствует, клевещет,
Но где Создатель рукоплещет,
Живи, довольный сам собою,
Довольный собственной судьбою.
Пускай ты злата не добудешь,
Но всё равно ты счастлив будешь:
Где реет гений твой победный,
Не стыдно слышать: «Малый бедный!»
Что взять с поэтов бледнолицых? –
Их бедность – притча во языцех.
И если кто-то связан долгом,
По размышлении недолгом
Пускай хулу вернёт хулящим
Он гласом гневным и звенящим,
И не боится наглых рож их,
Твердя об истинах расхожих,
Не трусит слов несправедливых,
Громя поэтов похотливых.
Того, кто бьёт их за зловредность,
Не устрашат нужда и бедность.
	И всё ж… Глупцы вначале рады:
Их забавляют эскапады.
Потом толпа визжит, хохочет
И вопрошает: «Что он хочет?»
Чем выше дух его в полёте,
Тем глубже тонет он в болоте,
И даже те, что с ним считались,
Глядишь, вздохнули и расстались.
И это вы, Поэты, взвесьте,
И только после в драку лезьте.
	Чем в небесах парите выше,
Тем ближе вы к церковной мыши!

© Перевод Евг. Фельдмана
21-23.11.2005
Все переводы Евгения Фельдмана

10. Urania. To the Human Muse

	To please the taste of all mankind, 
Is this the task by thee design’d? 
And if thou canst the same perform,
Then must thou weather many a storm. 
Yea, must do what was never done, 
By any man beneath the fun.
	The learn’d, judicious, and the wise, 
Will only sense and judgment prize. 
Where good ideas are exprest, 
Such, only such will stand their test: 
Where sense and reason fair appear, 
To warm the heart and charm the ear.
	But by the ignorant and rude, 
Such things are never understood; 
Nonsense alone will please them best, 
No matter how it be exprest.
The candid readers will sustain, 
What captious critics will disdain; 
To shew their wit they censure all, 
That under their cognizance fall.
	Some will approve of flowing rhimet
Where sense and numbers sweetly chime;
While some the sweetest rhimes despise, 
And blank verse only they will prize.
	Others all kinds of verse refuse, 
And prose is only what they chuse; 
Nor of the best thereof approve, 
But to the dullest shew their love. 
Yea, some to books of ev’ry kind, 
Shew great aversion in their mind ; 
Whose taste is all for earthly store, 
And carnal things, they want no more.
	While some the Bible only prize, 
And ev’ry other book despise ; 
Because they’re by tradition taught, 
That it alone with truth is fraught: 
Yet when they take it in their hand. 
But little of it understand, 
To them it is a sealed book, 
Wherein they very seldom look. 
But if it has a gilt outside, 
Then will it much exalt their pride, 
To take it to the church. Why not? 
To shew what Bible they have got.
	Yea, worse than these thou yet wilt find, 
If worse can be among mankind: 
Who yet in books take great delight, 
Ev’n such as carnal minds excite.
Such books they love which most excel#
To shew the surest road to hell: 
The molt lascivious and profane, 
Or those of a deistic strain. 
Such as are found — in David Hume, 
Or Dudgeon of a hellish gloom. 
Likewise the forenam’d Poet B—s, 
Who all reveal’d religion spurns. 
And Peter Pindar, who can fling 
His vile reproaches at the King. 
Or Bolingbroke, and others too, 
Who hellish wit profusely shew. 
With many more, in verse and prose, 
Who all the truths of Heaven oppose.
	Such are the books now much in vogue, 
Esteem’d by ev’ry whore and rogue.
	Now if thou wouldst for money write, 
Consider how to hit the white: 
Or if thou writ’st to get a name, 
Of endless obloquy or fame;
Think now which party thou can’st please, 
Among such votaries as these. 
To please them all thou art unfit, 
And so were all that ever writ.
	Thus spake URANIA to the Bard, 
Who all these words attentive heard. 
Then he the boundless task resign’d 
And hopes of pleasing all mankind.
Resolv’d if he could any please, 
They should be only such as these, 
The candid and judicious few, 
Who still to merit gives its due;
Yet are not of true judgment blind, 
But soon a real fault can find; 
And check an error, when ’tis seen, 
Without a heart of captious spleen.
	Such readers he resolv’d to try, 
If possible, to gratify. 
But the voluptuous, and profane,
Who ev’ry serious truth disdain; 
With all the stupid and the rude, 
Who good call evil, evil good: 
He would regard none of such sort, 
Howe’er they at his works made sport. 
And tho’ he should not money gain, 
Nor yet the world’s applause obtain. 
If he the plaudit of the Lord 
Obtain’d, altho’ by fools abhorr’d, 
Then would he well contented be, 
Howe’er his readers disagree. 
O happy Bard, who this obtains, 
Tho’ he nor wealth nor honour gains; 
Tho’ he small money should procure, 
’Tis no disgrace to say, He’s poor. 
For that’s a common cant this day, 
The Poet’s poor, they always say: 
But if that’s the worst, no matter,
To mankind less is he the debtor: 
And if on him they cast the blame, 
He can to them return the same. 
If he writes things of gen’ral use, 
He needs not fear their vile abuse. 
But if he writes of things profane
Or of a base, lascivious strain;
No matter though he suffer scorn, 
And sink in poverty forlorn. 
Such jargon it may please a while, 
And fools on him may fawn and smile, 
But soon on him they’ll turn the tail, 
And let his expectations fail. 
The higher he at first aspire, 
The deeper shall he sink in mire; 
And ev’n his readers, that him prais’d, 
By them shall he be most debas’d. 
Consider then, ye Poets all, 
Lest thus you meet a shameful fall;
For if on clouds you high ascend, 
You’ll sink the lower in the end. 

Поддержать сайт