Роберт Хетрик (Robert Hetrick)

Былые времена

Когда-то в цвете юных лет,
	В разгаре майских дней
Мы замечали только свет,
	Не видели теней.
Не отягчали нас грехи,
	Не мучила вина,
И в душах пели петухи
	В былые времена!

Не знали хитрого словца,
	Не знали экивок.
Носить улыбку подлеца
	Никто из нас не мог.
Друзей любили и подруг
	И пели дотемна.
Не знали мы душевных мук
	В былые времена!

Пурпурный ласковый рассвет
	Сиял с родимых гор.
И горя – нет, и злобы – нет,
	И все печали – вздор.
Не знали жизни без игры
	Младые племена.
Вели в волшебные миры
	Былые времена!

Но повзрослела молодёжь,
	И потускнел гламур.
И молвил мир: «Кончай! Хорош!»
	Безрадостен и хмур.
У всех годов – своя краса
	И красная цена,
А всё ж звучнее голоса –
	В былые времена!

И я сегодня полон дум
	И ненавижу гам.
Брожу сегодня, вольный Дун,
	По вольным берегам
И понимаю всё острей:
	От веку не бледна,
Природа виделась пестрей
	В былые времена!

Зачем же младость – прыг да скач,
	А старость – не ходок?
Зачем же старость – вой да плач,
	И радости – не впрок?
Дальнейший путь – сплошная муть,
	А младость – где она?
И остаётся лишь вздохнуть:
	«Былые времена!»

Печали-радости прими.
	Пусть радостей – в обрез,
Но пусть печали, чёрт возьми,
	Не держат перевес:
Любовь цени, друзей цени,
	Цени стакан вина
И вспоминай былые дни,
	Былые времена!

© Перевод Евг. Фельдмана
23-24.03.2008
Все переводы Евгения Фельдмана

Все стихотворения по теме Былые времена

Auld Lang Syne

	How pleasant were our infant years, 
		How guileless were our joys,
	When mix’d with less intruding cares
		That a’ our peace destroys:
	Nae crimes within our youthful breasts
		To sorrow or repine,
	For then we were completely blest
		In Auld Langsyne.

	The youthful heart unknown to guile,
		Nae fraud nor cunning knew,
	To garnish hatred with a smile,
		Or falsehood with a view:
	We loved our friend, we loved our lass,
		Without a dark design,
	And knew not what resentment was
		In Auld Langsyne.

	We blythely hail’d the purple morn
		Upon yon mountain’s brow,
	Or rallied round the milk-white thorn
		Our pastimes to renew:
	In a’ our sports, in a’ our plays,
		Wherein we strove to shine,
	We never felt remorse in days
		Of Auld Langsyne.

	But soon the days of youthful mirth
		Evanish and decay,
	And age and care are ushered forth
		To claim the gloomy sway:
	And e’en though age its joys bestow,
		The rarest of their kin,
	They never make the bosom glow
		Like Auld Langsyne.

	Thy silver streams, bonnie Doon,
		How dear they were to me,
	And still it is my chiefest boon
		To roam thy valleys free:
	Yet a’ your fields so richly dressed,
		Wi’ flowers so gay and fine,
	They never touch the anxious breast
		Like Auld Langsyne.

	But why has youth a fund of joy
		That is to age denied,
	Or why can age the bless destroy,
		And set the charm aside?
	Our infant cares we soon forget,
		Its joys we keep in min’,
	And then in age we weep and fret
		For Auld Langsyne.

	But let us bear wi’ warl’s care,
		As well as wi’ its joy,
	And let nae care or crosses here
		Our happiness destroy:
	But aye let friendship, love, and truth,
		Around our hearts entwine,
	And aye we’ll sing the days o’ youth
		And Auld Langsyne.

Поддержать сайт