Гилберт Кит Честертон (Gilbert Keith Chesterton)

The Ballad of the White Horse

       Dedication to E.C.B.

He was, through boyhood's storm and shower,
My best, my nearest friend;
We wore one hat, smoked one cigar,
One standing at each end.

We were two hearts with single hope,
Two faces in one hood;
I knew the secrets of his youth;
I watched his every mood.

The little things that none but I
Saw were beyond his wont,
The streaming hair, the tie behind,
The coat tails worn in front.

I marked the absent-minded scream,
The little nervous trick
Of rolling in the grate, with eyes
By friendship's light made quick.

But youth's black storms are gone and past,
Bare is each aged brow;
And, since with age we're growing bald,
Let us be babies now.

Learning we knew; but still to-day,
With spelling-book devotion,
Words of one syllable we seek
In moments of emotion.

Riches we knew; and well dressed dolls--
Dolls living--who expressed
No filial thoughts, however much
You thumped them in the chest.

Old happiness is grey as we,
And we may still outstrip her;
If we be slippered pantaloons,
Oh let us hunt the slipper!

The old world glows with colours clear;
And if, as saith the saint,
The world is but a painted show,
Oh let us lick the paint!

Far, far behind are morbid hours,
And lonely hearts that bleed.
Far, far behind us are the days,
When we were old indeed.

Leave we the child: he is immersed
With scientists and mystics:
With deep prophetic voice he cries
Canadian food statistics.

But now I know how few and small,
The things we crave need be--
Toys and the universe and you--
A little friend to tea.

Behold the simple sum of things,
Where, in one splendour spun,
The stars go round the Mulberry Bush,
The Burning Bush, the Sun.

Now we are old and wise and grey,
And shaky at the knees;
Now is the true time to delight
In picture books like these.

Hoary and bent I dance one hour:
What though I die at morn?
There is a shout among the stars,
"To-night a child is born."

Посвящение

  Э. К. Б.

Мы были не разлей вода,
Два друга -- я и он,
Одну сигару мы вдвоем
Курили с двух сторон.

Одну лелеяли мечту,
В два размышляя лба;
Все было общее у нас --
И шляпа, и судьба.

Я помню жар его речей,
Высокий страсти взлет,
Когда сбивался галстук вбок,
А фалды -- наперед.

Я помню яростный порыв
К свободе и добру,
Когда он от избытка чувств
Катался по ковру.

Но бури юности прошли
Давно -- увы и ах! --
И вновь младенческий пушок
У нас на головах.

И вновь, хоть мы прочли с тобой
Немало мудрых книг,
Нам междометья в трудный час
Приходят на язык.

Что нам до куколок пустых! --
Не выжать из дурех
Ни мысли путной, сколько им
Ни нажимай под вздох.

Мы постарели наконец,
Пора и в детство впасть.
Пускай запишут нас в шуты --
Давай пошутим всласть!

И если мир, как говорят,
Раскрашенный фантом,
Прельстимся яркостью даров
И краску их лизнем!

Давным-давно минули дни
Унынья и тоски,
Те прежние года, когда
Мы были старики.

Пусть ныне шустрый вундеркинд
Влезает с головой
В статистику, и в мистику,
И в хаос биржевой.

А наши мысли, старина,
Ребячески просты;
Для счастья нужен мне пустяк --
Вселенная и ты.

Взгляни, как этот старый мир
Необычайно прост, --
Где солнца пышный каравай
И хороводы звезд.

Смелей же в пляс! и пусть из нас
Посыплется песок, --
В песочек славно поиграть
В последний свой часок!

Что, если завтра я умру? --
Подумаешь, урон!
Я слышу зов из облаков:
"Малыш на свет рожден".

   Перевод Г. Кружкова

Поддержать сайт