Джеймс Уиткомб Райли (James Whitcomb Riley)

* * *

Если изморозь на тыквах, и скирды стоят вокруг,
И надменно, закулдыкав, расфуфырился индюк,
И у кур и у цесарок суматошлив разговор,
И петух, криклив и ярок, вдруг взлетает на забор, —
Юношески свежим, бодрым каждый чувствует себя,
Словно солнце с добрым утром поздравляет нас любя.
С головою непокрытой покидаете вы дом,
Если изморозь на тыквах и скирды стоят кругом.

Возбуждающее что-то в воздухе осеннем есть,
Блекнущая позолота, первого мороза весть;
Правда, нет цветов душистых, поздний цвет уже отцвел,
И не слышно голосистых трелей и гуденья пчел;
Но зато хмельнее сидра воздух утренний живит,
Краски ни одной палитры не дадут вам этот вид,
Эту даль в тончайших бликах, дымку в блеске золотом,
Если изморозь на тыквах и скирды стоят кругом.

Шорох шелухи иглистой на жнивье полей пустых,
Ворох шелестящих листьев, словно утро, золотых;
Жниво колется недаром — подтверждает нам оно,
Что полны зерном амбары и соломою гумно;
Вся работа в поле встала, жнейка убрана в сарай,
Лошади вернулись в стойло, сверху клевер им бросай;
Сердце, как часы затикав, ударяет в грудь толчком,
Если изморозь на тыквах и скирды стоят кругом.

Яблоки уже собрали, опустел плодовый сад,
Желто-красные, в подвале грудами они лежат;
Налиты бочонки сидром, сделан на зиму запас,
В изобилье самом щедром и солений и колбас;
Так волшебно все простое, полон день таких чудес,
Словно просят о постое ангелы, сойдя с небес;
Сонмы ангельских всех ликов я готов пустить в свой дом,
Если изморозь на тыквах и скирды стоят кругом.

Перевод Михаила Зенкевича


Если тыкву тронул иней, если сметаны стога,
Если слышится за дверью бормотанье индюка,
И под гомон кур гвинейских и кудахтанье пеструх
Запевает аллилуйю, на забор взлетев, петух;
Нет на ферме веселее и приятнее поры:
После отдыха ночного дни спокойны и бодры,
Выйдешь корм задать скотине, и тропа тебе легка,
Если тыкву тронул иней, если сметаны стога.

Это время в атмосфере мне ужасно по нутру,
Пусть осенняя прохлада сменит летнюю жару!
Жаль, конечно, дух цветочный зеленеющих полей,
Пенья птичек-невеличек и жужжания шмелей,
Но уж больно воздух вкусен, а сверкающий пейзаж
В хрупкой дымке так искусен, что ни кисть, ни карандаш
Не подарят мне картины, что так сердцу дорога,
Если тыкву тронул иней, если сметаны стога.

В грубом шорохе соломы различим, хотя и тих,
Скрежет спутавшихся листьев, словно утро золотых.
Шелестя, напоминает одинокая стерня,
Как зерном своим амбары наполняла для меня.
На лужайке сено в копнах, жатка убрана в сарай,
Все лошадки в теплых стойлах клевер хрумкают с утра.
Сердце бьется как будильник, то-то радость велика,
Если тыкву тронул иней, если сметаны стога.

Если собран красно-желтых спелых яблок урожай
И лежат они в подполье, полыхая как пожар,
И полны бутыли сидром, и хозяюшка-краса
Заготовила повидло, колбасу да соуса...
И вот если б в это время, прям, не знаю, как сказать,
С неба ангелы слетели, попросились ночевать,
Все пуховые перины я бы отдал им тогда,
Если тыкву тронул иней, если сметаны стога. 

Перевод Никиты Винокурова

* * *

When the frost is on the punkin and the fodder’s in the shock,
And you hear the kyouck and gobble of the struttin’ turkey-cock,
And the clackin’ of the guineys, and the cluckin’ of the hens,
And the rooster’s hallylooyer as he tiptoes on the fence;
O, it’s then’s the times a feller is a-feelin’ at his best,
With the risin’ sun to greet him from a night of peaceful rest,
As he leaves the house, bareheaded, and goes out to feed the stock,
When the frost is on the punkin and the fodder’s in the shock.

They’s something kindo’ harty-like about the atmusfere
When the heat of summer’s over and the coolin’ fall is here—
Of course we miss the flowers, and the blossums on the trees,
And the mumble of the hummin’-birds and buzzin’ of the bees;
But the air’s so appetizin’; and the landscape through the haze
Of a crisp and sunny morning of the airly autumn days
Is a pictur’ that no painter has the colorin’ to mock—
When the frost is on the punkin and the fodder’s in the shock.

The husky, rusty russel of the tossels of the corn,
And the raspin’ of the tangled leaves, as golden as the morn;
The stubble in the furries—kindo’ lonesome-like, but still
A-preachin’ sermuns to us of the barns they growed to fill;
The strawstack in the medder, and the reaper in the shed;
The hosses in theyr stalls below—the clover over-head!—
O, it sets my hart a-clickin’ like the tickin’ of a clock,
When the frost is on the punkin and the fodder’s in the shock!

Then your apples all is gethered, and the ones a feller keeps
Is poured around the celler-floor in red and yeller heaps;
And your cider-makin’ ’s over, and your wimmern-folks is through
With their mince and apple-butter, and theyr souse and saussage, too! ...
I don’t know how to tell it—but ef sich a thing could be
As the Angels wantin’ boardin’, and they’d call around on me—
I’d want to ’commodate ’em—all the whole-indurin’ flock—
When the frost is on the punkin and the fodder’s in the shock!

Поддержать сайт