Эдгар Аллан По (Edgar Allan Poe)

К Анни

О, счастье! Не мучусь
Я больше, томясь,
Упорной болезнью,
И порвана связь
С горячкой, что жизнью
Недавно звалась.
Лежу я недвижно,
Лишенный сил,
И каждый мускул
Как будто застыл.
Мне лучше: не мучит
Горячечный пыл.
Лежу я спокойно,
Во сие распростерт,
Забыв все недуги,
Как будто я мертв,
И можно в испуге
Подумать — я мертв.

Рыданья и вопли
Затихли вокруг,
Как только прервался
Мучительный стук —
Терзающий сердце
Томительный стук.

Тоска, отвращенье,
Как тающий воск,
Исчезли с болезнью,
Мрачившей мой мозг,
С горячкой, что жизнью
Сжигала мой мозг.

Исчезла и пытка
Всех пыток сильней —
Ужасная жажда
Души моей
К реке ядовитой
Проклятых страстей:
Насытил я жажду
Души моей.

Испил я студеной
Воды из ключа,
Тот ключ потаенный
Струится, журча,
В земле неглубоко
Струится, журча.

О нет! Пусть не скажет
Никто, что для сна
Приют мой мрачен,
Постель так тесна, —

Ведь тот, кто скажет:
Постель так тесна,
Он тоже ляжет
В такую ж для сна.

Мой дух не лелеет
Мечтаний о грозах,
Не сожалеет
О пламенных розах,
О том, что алеет
На миртах и розах.

Дыханье как будто
Анютиных глазок
Он слышит из руты,
Из праздничных связок
Цветов розмаринных,
Анютиных глазок —
Дыханье невинных
Анютиных глазок.

Он дремлет блаженно
В тумане мечтаний
О правде нетленной
И верности Анни,
Витая блаженно
Средь локонов Анни.

Она с поцелуем
Склонилась ко мне,
И я, не волнуем
Ничем в тишине,
Скользя, как по струям,
Забылся во сне.

Укрыв меня нежно
И свет затемня,
Она помолилась
Потом за меня,
Чтоб ангелы неба
Хранили меня.

И я на постели
Лежу распростерт
(С истомою в теле),
Как будто я мертв, —
Прильнув к изголовью,
Лежу распростерт
(С ее любовью),
Как будто я мертв, —
И вам всем я страшен,
Как будто я мертв.

Душа ж моя ярче,
Чем в млечном тумане
Все звезды на небе,
Сверкает с Анни,
Горит она светом
Любви моей Анни,
Лучится ответом
Из глаз моей Анни.

Перевод Михаила Зенкевича


Анни

Тебе благодарность,
Небесный Отец!
Огневая горячка
Прошла наконец.
И болезни, что жизнью
Зовется, конец:

Грустно, что сил
Больше нет, — но тоской
Не томлюсь, не грущу,
Потревожить покой
Не хочу, — я ценю
Бесжеланный покой.

И спокойный и тихий я
Здесь наконец, —
Подумают люди,
Взглянув, что — мертвец,
В испуге шепнут они:
„Это — мертвец“…

И Грезы, и слезы,
И вздохи, и муки
Прошли, и теперь
Не тревожат и стуки
Там в сердце — жестокие
Жуткие стуки.

Затих нестерпимый
Мучительный шум;
Конец лихорадке,
Терзающей ум —
К горячечной жизни,
Сжигающей ум.

Там жуткою жаждой
Я был истомлен —
Нефтяною рекою ее,
С давних времен
Истерзал меня страсти
Мучительный сон, —
Но источником светлым
Я здесь утолен.

Быстролетной воды
Запевающий звон —
Успокоил сверкающий
Сладостно он —
Убаюкал ласкающий
Радостно он,

Глупец скажет, быть может,
Что темен покой.
И что узкое ложе
В постели такой —
Но кто спал когда
На постели другой—
Если спать несомненно
В постели такой.

Отдыхаю, не знаю
Томительных гроз —
Забыл и не вспомню
Я запаха роз,
Бывалой тревоги
И мирта, и роз.

Лежу беспечальный я,
Тихий, бесстрастный;
Доносится запах
Ромашки прекрасный,
Шиповника запах
Густой и прекрасный
И скромной фиалки
Простой и прекрасный.

Отрадно мне, тихому,
В грезном сиянии
С думой-мечтой
О любимой мной Анни,
Укрывшись волною
Волос моей Анни.

Целуя, шептала:
— „Земное, уйди“…
И радостно я
Задремал на груди —
Забылся, уснул
На любимой груди.

В погасающем свете
Нежна и светла
Она Божию Матерь
Просила — от зла
Уберечь, ограждая
От горя и зла.

Я — укрытый от горести —
Сплю, наконец;
Знаю, что любит,
А вы мне: „мертвец“
Сокрушаясь твердите, — но
Это ль — конец?
Если весь я — любовь,
Разве это — мертвец?
О нелепые бредни,— нет,
Я — не мертвец.

Все светлее на сердце—
Как в звездном сиянии;
Нежно ко мне
Наклоняется Анни,
Я вижу лицо
Дорогой моей Анни, —
Словно звезды, глаза
Убаюкавшей Анни.

Перевод В.П. Федорова


К Энни

Слава небу! был кризис, —
        Опасность прошла
С болезнью, что грызла,
        Что медленно жгла,
Та, что названа «Жизнью»,
        Лихорадка прошла.

Грустно я знаю,
        Что нет больше сил;
Мне и членом не двинуть,
        Я лежу, я застыл;
Ну, так что же! Мне лучше,
        Когда я застыл.

Я покоюсь так мирно,
        В постели простерт,
Что тот, кто посмотрит,
        Подумает: мертв, —
Задрожит, меня видя,
        Подумав: он — мертв.

Стенанья, страданья,
Вздохи, рыданья —
        Утихли вдруг,
И сердца жестокий,
Ужасный, глубокий,
        Сердца стук.

Болезнь, и тошноты,
        И муки — прошли.
Лихорадки исчезли,
        Что череп мой жгли;
Те, что названы «Жизнью»,
        Лихорадки прошли.

И о! из всех пыток,
        Что была всех сильней,
Успокоилась жажда
        В груди моей,
Та жгучая жажда
        Проклятых страстей:
Я глотнул; и погас он,
        Нефтяной ручей!

Я глотнул чистой влаги,
        Что катилась, журча,
Струилась так близко
        Под ногой, из ключа, —
Из земли, в неглубокой
        Пещере ключа.

И о! никогда пусть
        Не подскажет вам хмель,
Что темно в моей келье,
        Что узка в ней постель.
Разве люди в иную
        Ложатся постель?
Чтобы спать, лишь в такую
        Должно лечь постель.

Рассудок мой — Та́нтал —
        В ней исполнен грез,
Забыл, не жалеет
        О прелести роз,
О волненьях при виде
        Мирт и роз.

Теперь, когда спит он,
        И покой так глубок,
Святей ему дышит
        Анютин глазок;
Аромат здесь он слышит
        Твой, Анютин глазок!
Розмарин здесь, и рута,
        И Анютин глазок.

Так, я счастлив в постели
        Дыханием грез
И прелестью Энни,
Омытый в купели
        Ароматных волос —
Прекрасной Энни.

Поцелуем согретый,
        Лаской нежим, — на грудь
Преклонился я к Энни.
        Чтоб тихо уснуть, —
Ей на грудь, словно в небо,
        Чтоб глубоко уснуть.

Свет погашен; покрыт я,
        Постель тепла.
Энни ангелов молит,
        Да хранят ото зла,
Да хранит их царица
        Меня ото зла.

И лежу я спокойно,
        В постели простерт,
Любовь ее зная,
        А вы скажете: мертв!
Я покоюсь так мирно,
        В постели простерт,
Любовью согретый,
        А вам кажется: мертв!
Вы, увидя, дрожите,
        Подумав: мертв!

И ярче сердце,
        Чем на-небе звезды
Ночью весенней
        В нем светит Энни!
Горит разогрето,
        Любовию Энни,
И мыслью и светом
        Глаз моей Энни!

Перевод В. Брюсова

For Annie

Thank Heaven! the crisis-
  The danger is past,
And the lingering illness
  Is over at last-
And the fever called "Living"
  Is conquered at last.

Sadly, I know
  I am shorn of my strength,
And no muscle I move
  As I lie at full length-
But no matter!-I feel
  I am better at length.

And I rest so composedly,
  Now, in my bed
That any beholder
  Might fancy me dead-
Might start at beholding me,
  Thinking me dead.

The moaning and groaning,
  The sighing and sobbing,
Are quieted now,
  With that horrible throbbing
At heart:- ah, that horrible,
  Horrible throbbing!

The sickness- the nausea-
  The pitiless pain-
Have ceased, with the fever
  That maddened my brain-
With the fever called "Living"
  That burned in my brain.

And oh! of all tortures
  That torture the worst
Has abated- the terrible
  Torture of thirst
For the naphthaline river
  Of Passion accurst:-
I have drunk of a water
  That quenches all thirst:-

Of a water that flows,
  With a lullaby sound,
From a spring but a very few
  Feet under ground-
From a cavern not very far
  Down under ground.

And ah! let it never
  Be foolishly said
That my room it is gloomy
  And narrow my bed;
For man never slept
  In a different bed-
And, to sleep, you must slumber
  In just such a bed.

My tantalized spirit
  Here blandly reposes,
Forgetting, or never
  Regretting its roses-
Its old agitations
  Of myrtles and roses:

For now, while so quietly
  Lying, it fancies
A holier odor
  About it, of pansies-
A rosemary odor,
  Commingled with pansies-
With rue and the beautiful
  Puritan pansies.

And so it lies happily,
  Bathing in many
A dream of the truth
  And the beauty of Annie-
Drowned in a bath
  Of the tresses of Annie.

She tenderly kissed me,
  She fondly caressed,
And then I fell gently
  To sleep on her breast-
Deeply to sleep
  From the heaven of her breast.

When the light was extinguished,
  She covered me warm,
And she prayed to the angels
  To keep me from harm-
To the queen of the angels
  To shield me from harm.

And I lie so composedly,
  Now, in my bed,
(Knowing her love)
  That you fancy me dead-
And I rest so contentedly,
  Now, in my bed,
(With her love at my breast)
  That you fancy me dead-
That you shudder to look at me,
  Thinking me dead.

But my heart it is brighter
  Than all of the many
Stars in the sky,
  For it sparkles with Annie-
It glows with the light
  Of the love of my Annie-
With the thought of the light
  Of the eyes of my Annie.

Поддержать сайт