Сильвия Плат (Sylvia Plath)

Соглядатай

Твой брат мои кусты пострижёт!
Они затеняют твой дом,
Длинноносый садовод,
Родинка на плече моем,
Чтоб по рассеянности сковырнуть,
Кровью истечь, если такое произойдет.
Пятно тропиков до сих пор
Проступает мочой на тебе, грехом.
Вроде вонючего куста.

Может, ты и местный,
Но эта желтизна!
Божеужасна!
Твое тело — один
Длинный никотинопалец,
На котором я,
Белая сигарета,
Сгораю, тебя услаждая,
Доводя до буйства твои блеклые клетки.

Дай мне в тебе угнездиться!
Моей рассеянности, бледности!
Дай приступить им к чудной алхимии,
Которая выплавит из кожи
Серое сало до самых костей.
Так я видела, как твой гораздо более болезный
Предшественник весь обернулся
В свадебный торт футов шести с половиной,
А он даже не был зловредным.

Не думай, что не замечаю твоей занавески —
Полночь, четыре часа,
Горит свет (ты читаешь),
Поигрывая с черновиками на сквозняке,
Сучий язычок,
Ворсистый завлекатель,
Уловляешь мои слова,
Вой зоопарка, смягчая безумье
В зазеркальном разговоре, на котором любишь меня ловить.

Как ты подпрыгнул, когда я прыгнула на тебя!
Руки скрестил, ушки на макушке,
Желт, как жаба под каплей,
Которая все никак, никак не капнет
В пустыне коровьеводов,
Катящих свои вымена домой
К электродоильнику, женульке,
Голубому глазищу, следящему, как Бог,
Или небу, кодирующему следящих за ним.

Я позвала.
Ты выполз,
Болезный, квелый,
Бельгийский тролль, с низкой
Церковной улыбкой,
Намазывающейся, как масло.
Вот для чего я —
Блоха нательная!
Глаза, как мыши,

Шныряющие по моим вещам,
Влезающие в конверты,
Исследующие ширинки
Мужских брюк,
Почивших на спинке стула,
Вскрывающие пухлые улыбки,
Глаза двух деток,
Чтобы убедиться —
Каменная жаба!  Милая соседка! Сука-сестрица! 

Перевод Яна Пробштейна

Eavesdropper

Your brother will trim my hedges!
They darken your house,
Nosy grower,
Mole on my shoulder,
To be scratched absently,
To bleed, if it comes to that.
The stain of the tropics
Still urinous on you, a sin.
A kind of bush-stink.

You may be local,
But that yellow!
Godawful!
Your body one
Long nicotine-finger
On which I,
White cigarette,
Burn, for your inhalation,
Driving the dull cells wild.

Let me roost in you!
My distractions, my pallors.
Let them start the queer alchemy
That melts the skin
Gray tallow, from bone and bone.
So I saw your much sicker
Predecessor wrapped up,
A six and a half foot wedding-cake.
And he was not even malicious.

Do not think I don't notice your curtain—
Midnight, four o'clock,
Lit (you are reading),
Tarting with the drafts that pass,
Little whore tongue,
Chenille beckoner,
Beckoning my words in—
The zoo yowl, the mad soft
Mirror talk you love to catch me at.

How you jumped when I jumped on you!
Arms folded, ear cocked,
Toad-yellow under the drop
That would not, would not drop
In a desert of cow people
Trundling their udders home
To the electric milker, the wifey, the big blue eye
That watches, like God, or the sky
The ciphers that watch it.

I called.
You crawled out,
A weather figure, boggling,
Belge troll, the low
Church smile
Spreading itself, like butter.
This is what I am in for—
Flea body!
Eyes like mice

Flicking over my property,
Levering letter flaps,
Scrutinizing the fly
Of the man's pants
Dead on the chair back,
Opening the fat smiles, the eyes
Of two babies
Just to make sure—
Toad-stone! Sister-bitch! Sweet neighbor!