Летиция Элизабет Лэндон (Letitia Elizabeth Landon)

Смоленское кладбище на Васильевском острове близ Петербурга

Они приходят, принеся с собой
Из дальних долов радостное лето;
Вкруг церкви ходят набожной толпой
С напевом скорбным, траурно одеты.

Усопшие — их свита; много дней
Прошло с тех пор, как их земля прияла;
Средь сутолоки жизненных путей
Для памяти осталось места мало.

Но прошлое вернулось; смерть зовет
Живущих к подношенью скорбной дани;
Приносят память, что в сердцах живет,
Клад, сбереженный средь земных блужданий.

Вот над могилкою склонилась мать
И видит лик, столь нежный и знакомый;
Цветы едва расцветшие собрать
Она успела в садике у дома.

Друг вспоминает друга, что исчез;
Юнец — тот миг, что полон был любовью;
Возносятся молитвы до небес —
В них не найдется места суесловью.

Причудлив суеверный сей обряд,
Но он причастен силам вечносущим:
Молитвы, слезы мир животворят,
Есть в прошлом нежность, а мечта — в грядущем.

Перевод Артёма Серебренникова

Cemetery of the Smolensko Church

They gather, with the summer in their hands,
The summer from their distant valleys bringing;
They gather round the church in pious bands,
With funeral array, and solemn singing.

The dead are their companions; many days
Have past since they were laid to their last slumber;
And in the hurry of life's crowded ways,
Small space has been for memory to cumber.

But now the past comes back again, and death
Asketh its mournful tribute of the living:
And memories that were garner' d at the heart,
The treasures kept from busier hours are giving.

The mother kneeleth at a little tomb,
And sees one sweet face shining from beneath it;
She has brought all the early flowers that bloom,
In the small garden round their home, to wreath it.

Friend thinks on friend; and youth comes back again
To that one moment of awaken'd feeling;
And prayers, such prayers as never rise in vain,
Call down the heaven to which they are appealing.

It is a superstitious rite and old,
Yet having with all higher things connexion;
Prayers, tears, redeem a world so harsh and cold,
The future has its hope, the past its deep affection.

Поддержать сайт