Вальтер Скотт (Walter Scott)

Резня в Гленко

 Певец, поведай, не тая,
 Зачем мелодия твоя
 В Гленко, в безлюдные края
    Летит, исполненная горя?
 Кому поешь ты? Облакам,
 Пугливым ланям иль орлам,
 Что в небесах парят и там
    Твоей скорбящей арфе вторят?
 
 "Нет, струны не для них поют:
 У тучи есть в горах приют,
 Оленя в логове не бьют,
    На скалах птицы гнезда свили;
 А тех, о ком я плачу здесь,
 Ни тихий дол, ни темный лес,
 Ни кряж, встающий до небес,
    От вражьих козней не укрыли.
 
 Над замком был приспущен флаг;
 Ни барабан, ни лай собак
 Не возвестил, что близок враг,
    В одежды друга облаченный;
 И песни звонкие звучат,
 И прялки брошены - спешат,
 Надевши праздничный наряд,
    Гостей приветить девы, жены.
 
 Рука, державшая бокал,
 Схватилась в полночь за кинжал;
 Хозяин первой жертвой пал,
    За хлеб и соль дождавшись платы.
 И головня из очага,
 Что согревал вчера врага,
 Зажгла, как молния стога,
    Дом, безмятежным сном объятый.
 
 И все смешалось в тот же миг.
 Напрасны были плач и крик,
 И ни младенец, ни старик
    В ту ночь не дождались пощады.
 Выл ветер много дней подряд,
 Разбушевался снегопад,
 Но вьюг свирепее стократ
    Волк, нападающий на стадо.
 
 Я сед, меня гнетет недуг,
 Но хоть у арфы слабый звук,
 Ее не выпущу из рук,
    Смиренный траур не надену.
 Будь каждый волос мой - струна,
 Мой клич вняла бы вся страна:
 "Шотландия! Пора сполна
    Воздать за кровь и за измену!"

 Перевод И. Комаровой

On the Massacre of Glencoe

“O, TELL me, Harper, wherefore flow
Thy wayward notes of wail and woe
Far down the desert of Glencoe,
  Where none may list their melody?
Say, harp’st thou to the mists that fly,
Or to the dun deer glancing by,
Or to the eagle that from high
  Screams chorus to thy minstrelsy?”

“No, not to these, for they have rest,—
The mist-wreath has the mountain crest,
The stag his lair, the erne her nest,
  Abode of lone security.
But those for whom I pour the lay,
Not wildwood deep, nor mountain gray,
Not this deep dell, that shrouds from day,
  Could screen from treach’rous cruelty.

“Their flag was furled, and mute their drum,
The very household dogs were dumb,
Unwont to bay at guests that come
  In guise of hospitality.
His blithest notes the piper plied,
Her gayest snood the maiden tied,
The dame her distaff flung aside,
  To tend her kindly housewifery.

“The hand that mingled in the meal
At midnight drew the felon steel,
And gave the host’s kind breast to feel
  Meed for his hospitality!
The friendly hearth which warmed that hand
At midnight armed it with the brand,
That bade destruction’s flames expand
  Their red and fearful blazonry.

“Then woman’s shriek was heard in vain,
Nor infancy’s unpitied plain,
More than the warrior’s groan, could gain
  Respite from ruthless butchery!
The winter wind that whistled shrill,
The snows that night that cloaked the hill,
Though wild and pitiless, had still
  Far more than Southern clemency.

“Long have my harp’s best notes been gone,
Few are its strings, and faint their tone,
They can but sound in desert lone
  Their gray-haired master’s misery.
Were each gray hair a minstrel string,
Each chord should imprecations fling,
Till startled Scotland loud should ring,
  ‘Revenge for blood and treachery!’”

Поддержать сайт