Роберт Уильям Сервис (Robert William Service)

Сердце Сардо

    Туда, где хребты могучих гор оскалились на луну,
    Туда, где тюленьи стада стерегут Забытую Богом Страну,
    Где реки ломают зеленый лед, встречая свою весну;

    Где в нерушимой вовек тишине сиянье в ночи горит,
    Фиолетовым, розовым, желтым огнем взлетая в ночной зенит
    Где в промерзлой тундре лиловый мох под снежным покровом лежит;

    Туда, где, сползая к морским волнам, грохочут громады льда,
    Где в окрашенных кровью заката ручьях кипит и бурлит вода,
    В тот край отправляюсь я снова бродить и не вернусь никогда.

    ...............................

    Необъятные дали меня влекут и над волей моей властны;
    Это золота зов, это холода зов, это зов ледяной страны.
    О бессмертный бог бескрайних дорог, как улицы эти тесны!

    Мне тошно от лживости вашей страны, от ханжеских ваших слов,
    Я жажду жизни грубой, простой. В тот край я уйти готов,
    Где глядишь и глядишь в необъятную тишь первобытных седых снегов.

    Я готов сразиться с дикой страной. не терпящей слабых людей
    Где решается в честном, открытом бою – кто из двоих сильней.
    Встав лицом к лицу с этой голой страной, я считаю ее своей.

    Это голос крови тревожной моей, это север меня зовет.
    Я сражался с ним, я иду к нему, сквозь бури, сквозь свет и лед,
    Но победа за ним, и настанет день, когда Север меня убьет.

    Так волки вступают в смертельный бой, который не знает ничьей,
    Где слабейший падает в бурый снег, захлебнувшись кровью своей.
    Так вот и я свою смерть найду во мгле полярных ночей.

    Перевод Э. Горлина

The Heart of the Sourdough

There where the mighty mountains bare their fangs unto the moon,
There where the sullen sun-dogs glare in the snow-bright, bitter noon,
And the glacier-glutted streams sweep down at the clarion call of June.

There where the livid tundras keep their tryst with the tranquil snows;
There where the silences are spawned, and the light of hell-fire flows
Into the bowl of the midnight sky, violet, amber and rose.

There where the rapids churn and roar, and the ice-floes bellowing run;
Where the tortured, twisted rivers of blood rush to the setting sun --
I've packed my kit and I'm going, boys, ere another day is done.

* * * * *

I knew it would call, or soon or late, as it calls the whirring wings;
It's the olden lure, it's the golden lure, it's the lure of the timeless things,
And to-night, oh, God of the trails untrod, how it whines in my heart-strings!

I'm sick to death of your well-groomed gods, your make believe and your show;
I long for a whiff of bacon and beans, a snug shakedown in the snow;
A trail to break, and a life at stake, and another bout with the foe.

With the raw-ribbed Wild that abhors all life, the Wild that would crush and rend,
I have clinched and closed with the naked North, I have learned to defy and defend;
Shoulder to shoulder we have fought it out -- yet the Wild must win in the end.

I have flouted the Wild. I have followed its lure, fearless, familiar, alone;
By all that the battle means and makes I claim that land for mine own;
Yet the Wild must win, and a day will come when I shall be overthrown.

Then when as wolf-dogs fight we've fought, the lean wolf-land and I;
Fought and bled till the snows are red under the reeling sky;
Even as lean wolf-dog goes down will I go down and die. 

Поддержать сайт